Николай Свечин - Ночные всадники (сборник)

Савич бросил на Лыкова полный ужаса взгляд и тот час, спохватился, отвел глаза.

– И тогда вы ударили, – продолжил сыщик. – Первым, что оказалось под рукой – булыжником. Это, кстати, скажет в вашу пользу на суде. Ясно, что вы не готовили преступление, все произошло внезапно. Вспышка ярости, вполне понятной. Состояние аффекта, когда вы не помните сами себя, не осознаете своих поступков. Вот потом все для вас плохо. Убийство городового и проститутки уже не объяснишь вспышкой. Это хладнокровное и подготовленное злодейство. Но вы спасали себя, избавлялись от свидетелей. Обратной дороги не было, пришлось кончить еще двух человек.

Савич молча слушал надворного советника, не пытаясь возразить.

– С городовым вы ошиблись, убили не того. Вместо Ивана, записавшего примету Лугвенева, погубили его брата-погодка Якова. Безобидного трусоватого малого, который даже в споре с мастеровыми готов был уступить.

Чиновник крепче сцепил пальцы на коленях и застонал.

– Что? – насторожился сыщик. – С сердцем плохо? Вызвать доктора?

– Нет, продолжайте.

– А за что вы казнили Угодникову? Чем эта гулящая была для вас опасна? Неужели пыталась шантажировать?

– Вам бы, Лыков, книжки писать! Хорошо выдумываете! – истерично крикнул Савич.

– Признаться не желаете?

– Не желаю, потому что не в чем. Но вы продолжайте!

– Да уж конец истории. Когда двадцать восьмого июля вы уводили в ивовые заросли Феклу Угодникову, вас видели.

– Кто?

– Работник Шестовской артели.

– Это была другая женщина!

– И вы назовете ее имя?

– Ни за что! Она замужем, как же я могу?

– Илья Никитич. Ваше дело складывается хуже некуда. Тут уж не до джентльменства. На каторгу пойдете, а имя так и не скажете?

Савич задумался. Или только сделал вид?

– Хорошо, – нехотя согласился он через минуту. – В конце концов, с мужем они давно разъехались…

– Итак?

– Вы хорошо знаете эту женщину. Ее зовут Ангелина Штромвасер.

Лыков чуть не присвистнул. Ангелина Штромвасер! Звезда выставочного театра Малкиеля! Мечта всех прыщавых гимназистов! Карточки актрисы продавались нарасхват. При том она милая скромная женщина и в свои тридцать шесть лет все еще очень красива. Ай да Савич! Впору позавидовать!

– Ангелина Юрьевна подтвердит ваши слова?

– Мы уже говорили с ней об этом.

– Вот как?

– Конечно! – гневно воскликнул коллежский советник. – Я же не слепой, вижу, куда клонится! Неизвестные люди уже несколько дней ходят за мной по пятам. Это ваши сыщики?

– Не мои, а Прозорова.

– Какая разница! Расспрашивают всех крайне бестактно: где я был, куда ходил? Тимирязев перестал меня принимать. Коллеги шарахаются как от прокаженного. И все из-за ваших фантазий?

– Господин Савич! – рассердился Алексей. – Молите бога, чтобы Ангелина Юрьевна составила вам алиби. Потому как, если этого не случится, вы поедете на Сахалин. За тройное убийство. И там будете объяснять про фантазии сыщиков.

Чиновник покрылся пятнами и чуть не кинулся на Лыкова с кулаками. Действительно, псих! Поругавшись несколько минут, собеседники кое-как успокоились.

– Я должен вызвать госпожу Штромвасер на беседу, – заявил надворный советник.

– Как? Повесткой с городовым?

– У вас есть лучше предложение?

– Давайте я напишу Ангелине записку. Все объясню и попрошу приехать.

– Но вы понимаете, что вашу записку мне придется прочесть!

– Понимаю, – вздохнул Савич. – Теперь, видимо, надо привыкать к такой… публичности. Эх вы, полицианты! Бесчувственные, бестактные люди!

– Пишите.

Савич взял перо и написал следующее:

«Ангелина! Случилось так, как я и опасался. Обвинили в том, чего не совершал. Приди, пожалуйста, и скажи им правду. Твой Илья».

Алексей послал к актрисе с запиской журналиста управления полиции Ласкина. Велев тому переодеться в партикулярное платье. Не надо портить репутацию достойной женщины. Савича пока отвели в дворянскую камеру и напоили чаем.

Штромвасер приехала через два часа. До того Алексей видел актрису лишь на сцене, и всегда восхищался ее талантом. Войдя, гостья сразу спросила:

– Где Илья? Он арестован?

– Пока нет. Но Илья Никитич находится в сильном подозрении, это правда. На него показывают многие улики.

Ангелина Юрьевна села на стул и устало сложила руки. Словно подстреленная птица, подумал сыщик.

– Можно воды?

– Да, конечно!

Выпив воды, актриса сказала, глядя Лыкову прямо в глаза:

– Я вас слушаю.

– Мы подозреваем Савича в том, что в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля он убил старшего билетера Лугвенева. А труп спрятал в ренстоках [25]на Зеленском съезде.

– Ночь с семнадцатого на восемнадцатое – это когда приехали их величества?

– Да.

– Тогда вы ошибаетесь! Ту ночь Илья Никитич провел у меня.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена.

– И присягнете на суде?

Штромвасер запнулась.

– А что, будет суд? И мне придется там показывать?

– Обязательно. Погибли три человека. Мы не можем оставить такое дело нераскрытым. Если окажется, что Савич невиновен, значит, продолжим искать действительного убийцу. Ваши показания очень важны. Подумайте еще раз, прежде чем говорить.

– Я уже подумала. Конечно, это неприятно. О нас, актрисах, и без того распускают грязные сплетни. Никак нельзя избежать публичных показаний? Только у следователя, без суда.

– Если следователь согласится не выдвигать обвинения против Савича, такое возможно. А это будет, если вы обеспечите ему полное алиби.

Ангелина Юрьевна кивнула и продолжила:

– А! Все равно мы с мужем давно живем розно! И договорились не мешать друг другу. Он нашел там себе какую-то… А я… Я еще молодая женщина и не собираюсь никого стесняться!

– Итак…

– Итак, я подтверждаю и готова показать под присягой, что ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля Савич провел со мной и никуда не отлучался.

– Где это было?

– Я живу в одном из датских домиков.

Датскими домиками назывались номера Хвалтковского – унылые дощатые бараки на Выставочном шоссе.

– Кто-нибудь может это дополнительно подтвердить? Например, прислуга.

– Мы с Ильей Никитичем старались не афишировать наших отношений. Разве моих слов недостаточно?

– Их более чем достаточно, чтобы спасти Савича от каторги. Вы ведь не родственники?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Свидетельство жены в пользу мужа или там сестры в пользу брата суд не примет.

– Нет, мы просто… не посторонние друг другу люди.

– Хорошо. В ночь на двадцать восьмое июля работник видел, как Илья Никитич вел какую-то женщину в сторону Шуваловской дачи. А потом там нашли тело убитой проститутки.