Николай Свечин - Ночные всадники (сборник)

Исправник проживал возле конторы бумажно-оберточной фабрики Демидовых. На его квартире Лыкова ждала нечаянная радость. Семен Никифорович накормил гостя обедом. Очень вовремя, поскольку в животе у сыщика уже бурчало. За водкой полицейские обговорили все детали. Коллежский советник сочувствовал питерцу. Столько лет верной службы, и вот все висит на волоске. Из-за того лишь, что человек излишне усердно выполнял свой долг!

– Признаться, я ругаю себя за то, что выскочил из поезда, – сказал хозяину Лыков. – Ведь и не собирался даже! Что меня толкнуло? Спросонья, черт знает где, в ночь-полночь… Дурак-то! Но следует довести дело до конца.

– Что вы имеете в виду? – разволновался исправник.

– Две вещи. Первая – это разговор с управляющим дачи, Тистровым. Он больше других знает о лесниках. Как-никак нанимал их на службу.

– Ага. Это можно. Павел Нилович живет через три дома от меня.

– Он вязниковский?

– Нет, но появился тут бог знает когда. Я еще юнкером был, а он уже заправлял дачей. Обходительный человек, опытный. Думаю, что и денежный!

– В чем-то предосудительном был замечен?

– Ни разу!

– А эти его лесники?

– А что лесники? – удивился исправник.

– Ну, лихие же ребята! Всегда с ружьями, на конях…

– Так на то и сторожа, чтобы сторожить!

– Понятно. Теперь второе. Вы обещали мне показать карту уезда.

– Обещал, помню. Только я отдал ее уездному статистику. Месяц назад. Сейчас сунулся – нет карты! Еле вспомнил.

– Так пусть вернет.

– Увы, – вздохнул Семен Никифорович, – не получится. Уехал в отпуск до конца лета. И карту не возвратил. Комната его в земстве на замке, попасть в нее можно только завтра. Останетесь ночевать?

Алексей задумался. Из-за карты? Чтобы убедиться, что урядник не наврал и вокруг действительно одни леса? Глупо как-то. И хозяин уже устал от гостя, а гость – от хозяина.

– Нет. Пойду к Тистрову, а от него на вокзал. Спасибо за помощь и за сочувствие.

– Желаю вам оправдаться, Алексей Николаевич! – с чувством произнес исправник. – Тяжело без службы. На что жить?

Хороший дядька, подумал сыщик, прощаясь. Жить-то есть на что, а вот чем себя занять без службы? Э-хе-хе… И все же там, на заимке, ему встретились гайменники! Только как это доказать? Надо забрать у управляющего бумаги на этих свечных мастеров и проверить в полицейской картотеке.

Уже в темноте надворный советник отправился к Тистрову. В окне крепкого пятистенка одиноко горела лампа в зеленом абажуре. Семейный уют! А он, Лыков, уже два месяца жену с детьми не видел. Сначала из-за паникера нижегородского губернатора, потом уже по собственной глупости… А мог не выходить из поезда?

Проехать спокойно до Москвы? Наверное, мог. Зачем же тогда выскочил, охломон? Неужели чувство долга у него такое обостренное? Вроде бы нет. Обычный человек, не фанатик службы. Загадка…

Он стукнул в дверь, и та почти сразу же отворилась. На пороге стояла молодая женщина в элегантном капоте. Странно видеть такую паву в Вязниках! Женщина смотрела на гостя с интересом.

– Вы продаете швейные машинки?

– В мундире? – удивился сыщик.

– Да разве я разбираюсь в ваших одеждах! Что же тогда вы продаете?

– Я по службе. Павел Нилович соблаговолит меня принять?

– Не соблаговолит. Его нет дома. А вы кто? Впервые вижу ваше лицо в нашей дыре.

Алексей снял фуражку.

– Надворный советник Лыков. Дознаю дело о поджоге лесного кордона возле станции Чулково. Об этом и хотел поговорить с вашим мужем.

– Он сегодня уже не вернется, уехал на дачу. Там усадьба, в ней муж заночует.

– Жаль… Мне важно было с ним поговорить.

– А вы поговорите со мной! – вдруг предложила Тистрова.

– С вами? Об лесных объездчиках?

– Ах, нет же! Я ничего не знаю про объездчиков. О литературе поговорите, о музыке, о театре… Здесь так скучно и не с кем обсудить возвышенное!

Лыков всмотрелся в черты собеседницы. Смеется или просто такая непосредственная? Муж в отъезде, а она зовет в дом незнакомца.

– Вы приглашаете меня войти? А как к этому отнесется супруг?

– Он не удивится! И вообще, чего вы тянете? Красивая дама предлагает вам выпить чашку чая! До поезда еще два часа, гостиниц здесь нет… Ну?

– Так и быть, – решился сыщик, заходя внутрь. – Но, если муж вдруг заявится, я выпрыгну в окно! Потому что робкий!

– Прыгнем вместе! – подхватила хозяйка. – Давайте знакомиться: Анна Яковлевна.

– Алексей Николаевич.

– Дарья, Дарья! – закричала Тистрова.

На ее крик в переднюю вышла горничная необъятной толщины.

– Опять я вместо тебя дверь открываю, лентяйка! Прими у гостя шляпу и ставь самовар.

– А он сам шляпу не может на вешалку повесить? – изумилась девка.

– Дурочка! Так принято в хороших домах!

– Так то в хороших…

– Вот, Алексей Николаевич, как у нас отвечает прислуга, – обратилась к Лыкову хозяйка. – У вас в губернском городе так же дерзят?

– Я, Анна Яковлевна, служу в Петербурге, в Департаменте полиции.

– В самом Петербурге! – ахнула Тисторова. – Ах, негодный. Вы сбыли мою мечту!

Она провела сыщика в гостиную, предложила ему кресло и сама села напротив. Так села, что капот распахнулся и на груди, и в ногах. Тут сыщик увидел, что под ним нет ничего. Барыня надела капот прямо на голое тело! Фривольное одеяние не имело пуговиц и подвязывалось одним лишь кушаком. В итоге взору гостя представились чуть не все достоинства барыни… Вот бесстыжая! А формы ничего…

– Департамент полиции занимается каким-то поджогом в лесу? Алексей Николаевич, этого не может быть! Скажите правду, для чего вы здесь!

– Истинная правда, Анна Яковлевна. Люди, которые жили у вас на заимке, особенные.

– Особенные? Постойте, постойте! Колобихин да согласна! Он необычный. И не тот, за кого себя выдает.

– Что вы имеете в виду? – насторожился сыщик.

– Сергей Тимофеевич в состоянии поддерживать светский разговор! Знает даже немного по-французски.

«Пейзане означает «мужики», – вспомнил Лыков слова атамана. С дамочкой следует поговорить! Она может сболтнуть что-нибудь полезное.

– Скажу больше, Алексей Николаевич, – продолжила Тистрова. – Мой муж тоже в деле!

– В каком деле?

– Ах! Откуда я знаю в каком? Придумайте сами! А мне только скажите, что надо заявить на суде. Напишите на бумажке. Я повторю под присягой.

Сумасшедшая? Суфражистка? Или ей надоели Вязники и она готова вырваться отсюда любой ценой?

– Анна Яковлевна, я вас не понимаю. Какие слова, какой суд? Павел Нилович вне подозрений.

– А зря! Запереть такую женщину, как я, в этой клоаке – разве не преступление? Да за подобное каторгу надо давать!

– Может, я пойду? – осторожно осведомился Лыков. Разговор перестал ему нравиться.