Виктор Полонский - Опасная игра Веры Холодной

Георгий Аристархович был у себя. Увидев слепки, радостно просиял, а выслушав Веру, надолго задумался, а потом сказал:

— Не могу пока решить, будет ли нам от этого какая-нибудь польза или один только вред. Скажу только одно — повадка у Рымалова самая что ни на есть шпионская. Но для Ботаника он ведет себя чересчур вызывающе. Обычный человек в такой ситуации потребовал бы за свое молчание денег или… кхм… благосклонности. В каких еще услугах с вашей стороны может нуждаться скромный оператор из киноателье?

— Не такой уж он и скромный, — заметила Вера.

— Это я образно, — нахмурился Немысский. — В том смысле, что это обычный человек, представитель профессии, не располагающей ко всяким коварствам. Поведи так себя Ханжонков, можно было бы заподозрить, что он попросит вас раздобыть ключи от кабинета господина Тимана или как-то еще помочь в борьбе с конкурентами. Отношения между компаниями очень напоминают отношения между странами. Та же борьба, та же конкуренция, тот же шпионаж, только в меньших масштабах. Но Рымалов не Ханжонков…

— А что, если попытаться застать его врасплох?! — подумала вслух Вера. — Взять и сказать: «Здравствуйте, герр Ботаникер!» Он же от неожиданности выдаст себя — вздрогнет или еще что-нибудь.

— Это мы выдадим себя таким образом. — Немысский сдержанно, едва заметно, улыбнулся в усы. — Вы, Вера Васильевна, не представляете, в каком постоянном напряжении живут шпионы. Это очень трудно — прятаться, изворачиваться, просчитывать каждый шаг, вечно ждать подвоха. Такая жизнь по плечу только сильным, волевым натурам, с нервами толстыми, как корабельные канаты. Настоящий Ботаник в ответ на вашу провокацию недоуменно пожмет плечами, да и только. Но поймет, что он под подозрением, и примет меры к тому, чтобы мы его не нашли. Или чтобы не смогли вывести на чистую воду. Так что давайте обойдемся без провокаций. Подождем, чего от вас захочет Рымалов. Кстати, он уже начал приносить нам пользу.

— Какую? — удивилась Вера. — Вы имеете в виду, что он никому не рассказал про меня?

— Нет, — покачал головой Немысский. — Мы предполагали, что сторож в киноателье имеет привычку выпивать на сон грядущий, а теперь, благодаря Рымалову, знаем это наверняка.

— Какие важные сведения! — съязвила Вера. — Тайна за семью печатями! Мелочь!

— Из таких мелочей и складывается большая польза, — сказал ротмистр. — Кстати, о мелочах. Загляните завтра после трех часов к Михаилу Петровичу. У него будет конверт для вас.

— Какой конверт? — Вера почему-то подумала, что Немысский собирается выдать ей премию за слепки.

— С фотографиями господ Тимана и Рейнгардта и кое-какими сведениями, касающимися их торгового дома, — объяснил Георгий Аристархович. — Должны же вы знать немного о своем мнимом патроне. Вдруг Рымалов спросит, где вы встречаетесь с Тиманом, или задаст еще какой-нибудь невинный на первый взгляд вопрос, а вы не будете знать, что ответить.

Зная, насколько добросовестно Немысский относится к делам, Вера ожидала получить толстый, набитый бумагами конверт, но действительность превзошла ее ожидания. Конверт оказался настолько велик, что не мог поместиться в сумочке. Пришлось попросить у Михаила Петровича картонную папку с тесемочками и спрятать конверт в нее. С папкой в руках идти домой приличнее, чем с ненадписанным конвертом.

Ротмистр снабдил Веру самыми разными сведениями, начиная с плана кабинета Тимана и заканчивая сведениями о скандале с картиной «Уход великого старца», снятой у Тимана и Рейнгардта в прошлом году. Картина, в которой рассказывалось о последнем периоде жизни Льва Толстого, вызвала бурное возмущение у вдовы и детей великого писателя. Вдова Толстого, Софья Андреевна, встречалась с Владимиром, которого ей рекомендовали как одного из лучших московских адвокатов, и собиралась нанять его для защиты ее интересов. До суда, однако, дело не дошло. Тиману и Рейнгардту (а если точнее, то Тиману, потому что решения принимал он) захотелось избежать скандалов с судами. Широко разрекламированная картина так и не была выпущена в прокат в России, она шла только за границей и, как писали в газетах, пользовалась огромным успехом. Так что Тиман с Рейнгардтом внакладе не остались.

К одному из листов была приклеена вырезка из газеты. По характерному шрифту Вера узнала «Русское слово». «В картине воспроизведены совершенно неправдоподобные сцены, а те, которые правдоподобны, в большинстве случаев представлены в диком и лживом освещении, — прочла она. — Гр. С.А. Толстая, В.Г. Чертков и другие лица, близкие к Льву Николаевичу, были воспроизведены на экране в карикатурных и оскорбительных для них положениях…» Помнится, Владимир говорил, что Софья Андреевна собиралась вчинить торговому дому «Тиман и Рейнгардт» трехсоттысячный иск. Однако!

Вот еще одна вырезка: «Бывший директор-распорядитель Общества «Кавказ и Меркурий» С.Н. Бутузов-Дольский обвиняется в растрате трехсот пятидесяти тысяч рублей, которые он, пользуясь своим положением, бесконтрольно заимствовал из кассы общества. Новым директором-распорядителем назначен К.Г. Тиман». А рядом приписано карандашом: «родной брат — Карл». «Это-то мне зачем? — удивилась Вера. — Я же не собираюсь писать генеалогию Тиманов». Но все, что было в конверте, добросовестно изучила, знания лишними не бывают. Тем более что вечер выдался скучным, Владимир надолго задержался в конторе и приехал домой только в десятом часу. За полчаса до его возвращения Вере позвонил Немысский. Дважды попросив прощения за столь позднее беспокойство, он сказал, что завтра нужно будет открыть окно и подтвердить звонком, что это сделано. «Вот будет замечательно, если за открыванием окна меня застанет Бачманов или, скажем, Сиверский, — с горькой иронией подумала Вера. — Впрочем, нет. Их можно не опасаться. Туда, где я стану открывать окно, мужчинам входить нельзя. Разве что Амалию Густавовну или костюмершу принесет нелегкая. Но с окном не так подозрительно. Всегда можно сослаться на то, что приспичило глотнуть свежего воздуха».

Замечание Рымалова, касающееся интереса к бухгалтерии, Вера признала дельным. Пожалуй, и впрямь к цифрам следовало проявить больше внимания. Поэтому на следующий день она начала с того, что отыскала Сиверского (долго искать не пришлось — встала у входа в большой павильон и стала ждать, прождала минуты три) и попросила познакомить ее с бухгалтером.