Николай Норд - Яичко Гитлера

Николай встрепенулся, по сердцу его пробежал холодный ветерок.

— А откуда ты-то все это знаешь?

— Да мы вчера тут были с Нелькой, я и слышал самолично. Нелька как раз в это время в туалете была, а тут телефон звонит, вот я и взял трубку…

Николай подал руку Роману и помог тому подняться. Роман скрылся в ванной, и оттуда послышалось журчание воды. Потом, умытый, он вышел из ванны, достал из холодильника кусочек льда и, завернув его в носовой платок, приложил к носу. Николай все это время в раздумье мерил кухню шагами — действительно, «Сенюрой» Ксения позволяла себя называть только близким ей людям, ему, сестре, ну и Володе Васильеву, как лучшему другу Николая. И он никогда не слышал, чтобы кто-то, помимо них, называл его жену таким вот образом.

— Рома, ну-ка повтори мне еще раз поточнее, что там сказал по телефону тот мужик?

— Да всего-то три слова и сказал: «Можно Сенюру к телефону?»

— И все?

— Все…

— А когда это было?

— Ну, что-то около двух часов дня или чуть раньше.

— Спасибо.

Роман, подождав некоторое время новых вопросов и так и не дождавшись, забрал косметичку и направился к выходу. У порога он повернулся и сказал негромко, но без злобы:

— Ты не думай себе, мы еще поквитаемся. Вот только, еще потренируюсь маленько…

— Ладно, Рома, остынь, — ответил Николай, запирая за ним дверь.

В целом, несмотря на свой устрашающий вид, Роман был незлобивым малым, хотя и очень вспыльчивым. А вот мотом и бестолковым прожигателем собственной жизни — да. Николаю иногда даже было жаль его — такая силища и так бездарно пропадает. Занялся бы тяжелой атлетикой — точно бы чемпионом стал, Николай даже не раз советовал ему в этот спорт двинуть, да и другим безопасно было бы — железу ведь шею не свернешь, руки-ноги не переломаешь. Но борьба с одними железками, почему-то, не устраивала самого Рому.

Николай подошел к окну. Солнце уже скрылось, и огненно-багровый запад стремительно, на глазах, темнел, превращая своим отблеском окна многоэтажек в бессчетное количество подслеповатых и несуразных бойниц.

Внизу «жук» Романа отчалил от парковки, и Николай увидел, как его место заняла, подкатившая тут же, черная «Волга» Васильева Володи.

Николай отпил прямо из бутылки изрядный глоток рома и пошел вместе с ней в очередной раз открывать двери.

Слегка прихрамывая, зашел Васильев — старая травма ноги навсегда отложила отпечаток на его походку. Он был Николаю по плечо ростом, а сытая должность директора кафе приладила к его фигуре небольшое брюшко, которое со временем грозило перерасти в приличное пузо.

— Ну, что стряслось-то, что за срочность такая? — пожав руку и слегка приобняв Николая, спросил вошедший.

Николай пригласил гостя в комнату, а сам принес из кухни два чистых бокала и бутерброды с семгой на фарфоровой китайской тарелочке. Эту семгу недавно презентовал ему все тот же Володя — в магазинах такого товара не выбрасывали даже к праздникам. Сам Николай отпил полбокала, а Володя только пригубил — он был за рулем. Затем Николай все рассказал другу, не забыв упомянуть о звонке незнакомца, приглашавшего «Сенюру» к разговору.

Васильев стал накручивать вокруг указательного пальца клок жестких, вьющихся волос надо лбом — явный признак его задумчивости — потом, помолчав, спросил:

— Значит, свидетель утверждает, что, кроме самого звука выстрела, слышал еще и, как Федотов во время ссоры с неизвестной называл имя «Ксения»? Больше ничего такого он не слышал?

— Ну, да. Только он утверждает, что подумал, будто дело кончилось мировой, и стрельнула бутылка шампанского.

— И все?

— Все.

— Точно все?

— Ну да. По крайней мере, со слов следака. Потом он футбол по телевизору стал смотреть. Может, там какой и был еще шум, но, вроде, все прошло мимо его ушей.

Володя прекратил крутить волосы и усиленно стал растирать лоб.

— Знаешь, Колян, я тоже не верю в виновность Ксении, — сказал он после некоторого раздумья. — Но… мы не знаем всех обстоятельств происшедшего. Возможно, это была самооборона…

— Не думаю. Если бы это было так, то она могла использовать нож, скалку, ножницы — не знаю, — возразил Николай. — Короче, все, что могло там попасть под руку. Но ведь она принесла специально пистолет из дома! Тут что-то не так — она мухи не тронет.

— А, может, его подкинули позже, чтобы подставить ее?

— Кто? И потом, Вова, если она никого не убивала, то зачем ей скрываться?

— А кто еще знал про пистолет, кроме Ксении?

— Да, кроме моей сестры, Натальи, — никто! Даже ты не знал.

— А не могла Наталья…

— Да ну, глупости! — резко прервал собеседника Николай. — Во-первых, как бы она попала в квартиру? Во-вторых, она понятия не имела, где он был спрятан, и, в-третьих, к цинку, где «Вальтер» хранился, еще надо было бы иметь ключ, который находился тоже в потайном месте. Но ведь дома ничего не перерыто, к тому же, милиция проверила алиби сестры.

Володя похлопал своими небольшими поросячьими глазками, вздохнул, потом сказал:

— Тогда сам подумай: именно то, что дома ничего не перерыто, как раз и указывает на Ксению.

— Нет, я уверен — она не могла никого убить. Да, у нее жесткий характер, и когда надо, может постоять за себя. Но какого черта ей было делать в каком-то непонятном месте с непонятно кем? Нет, тут что-то другое.

— Да ладно, не бери в голову, у меня есть хороший знакомый адвокат. Если что — вытащим Ксению.

— Неужели и ты так про нее думаешь? — разозлился Николай.

Володя принялся вздыхать и глотать слюни.

— Коля, мы должны предусмотреть все случаи, даже крайние. А что предлагаешь ты? У тебя есть план? — спросил он.

Николай снова хлебнул рома.

— А у тебя есть связи в милиции?

— Да не проблема. И не только милиции, бери выше.

— В КГБ?

Васильев важно кивнул.

Николай пододвинул к своему визави конверт с именем свидетеля.

— Мне надо знать об этом человеке все: адрес, кто он, что он. И как можно скорее. Я хочу наведаться к нему и сам обо всем расспросить по горячим следам. Конечно, адрес его я мог бы взять и в «Горсправке», но все остальное…

Володя взял конверт и отошел к телефону, стоящему на старинном, резном бюро — единственной вещи, которую Ксения перевезла сюда из своей прежней квартиры — и с кем-то стал разговаривать. Николай слышал лишь первые слова: «Здравствуй, Петр Ильич! Я не поздно?». Потом Володя приглушил голос, и Николай больше ничего не сумел разобрать.

Вернувшись назад, Васильев сказал:

— Завтра в девять утра у меня на руках будут все сведения о Дагбаеве.

— Лады! Привези их мне, я в институт не пойду, позвоню и отпрошусь на несколько дней.

— Ну, тогда где-то в полдесятого — десять жди.

— Хорошо.

Володя поднялся и пошел к двери. Перед тем, как выйти, он спросил: