Николай Норд - Яичко Гитлера

— Извините, Анатолий, — перебил следователя Николай, у которого давно крутилось в голове одно предположение, — а не были ли как-то ранее связаны Федотов и Дагбаев, ведь они одной веры?

— Прямой связи, вроде бы, нет, по крайней мере, по нашим сведениям таковая не прослеживается, да и Дагбаев это отрицает. Но вот какая интересная деталь: Степан был сыном Юмжапа Дагбаева — настоятеля Амгалантуйского дацана, самого древнего в Бурятии, — при этих словах Мальцева, Николай сделал нарочито удивленное лицо, будто сие ему не было известно. — И в Улан-Удэ этот ширетуй сидел вместе с основателем Санкт-Петербургского дацана — Авганом Доржиевым и даже принял его последний вздох в 1938 году, когда ухаживал за ним в тюремной больнице.

— И что с того?

— А вот что. После отсидки Соднам Джамцхо взял себе русское имя Харитон Иринеевич Федотов, соответственно, каким-то образом поменял документы и, по нашим сведениям, остался при Дацане, как говорится по фене, — смотрящим. И сделано это было, как теперь подозревают, по уговору с Доржиевым, скорее всего, для присмотра за какими-то замурованными в Дацане тайниками. Говорят, там такие имеются, и сокровища, которые они таят, могли пригодиться для нового открытия Дацана в будущем. Слухи о них ходили еще в тридцатые годы, но найти что-то ценное никому не удалось, хотя для этого была создана даже специальная комиссия. К тому времени, как такового, Дацана уже не было. Поначалу в нем организовали мастерские по производству скобяных изделий, а во время войны в мастерских делали гранаты, после же ее окончания там находилась радиостанция. И, наконец, с 1960-х годов — зоологическая лаборатория Академии наук. И все это время, кроме нескольких военных лет, Федотов присутствовал в дацане, то на правах завхоза, то снабженца.

— Выходит Федотова и Дагбаева могла соединять какая-то тайна, возможно, связанная со спрятанными в тайниках дацана сокровищами?

— Вполне возможно. Мы сейчас роем в этом направлении. Может, выделим это в особое дело и тогда поработаем с Дагбаевым и по этому вопросу.

— А почему бы и нет? О кладе мог узнать отец Степана Дагбаева, которому мог что-то сказать перед смертью Доржиев. Так?

— Может и так — черт его знает! Хотя Доржиева на этот предмет пытали в тюрьме органы, но он рыбой молчал, ни в чем не сознался.

— А не мог ли сам Степан Дагбаев прикончить Федотова из-за этих самых сокровищ? — с некоторой надеждой в голосе спросил Николай.

— Откуда тогда в его квартире оказался ваш пистолет? Почему он слышал имя именно вашей жены, а не какое либо еще?

— Да, нестыковочка получается.

— Вот я и думаю, не в курсе ли этой тайны была и Ксения? Вы ничего такого от нее не слышали?

— Не слышал ничего подобного, да и, вообще, все это полная ерунда! На кой черт ей лезть в эти тайны, охотиться за сокровищами, когда она зарабатывает больше иного академика, да еще и в валюте в придачу. Да и все эти сокровища, это только предположения чистой воды!

Капитан в задумчивости стал барабанить пальцами по столу.

— В биографии Федотова есть одно темное пятно, знай о нем подробнее, мы, может, и вышли бы на какой-то определенный след, — после непродолжительного молчания проговорил он.

— И какое же?

— Во время наступления немцев на Ленинград, Федотов попал к ним в плен, а сведений, что он там делал — нет.

— Так он же не был военным.

— Так-то оно так, немцы угнали его на работы в Германию во время этого наступления в сорок первом. Тогда Федотов по делам снабжения находился в Кингисеппе. Наши освободили Федотова уже в Пруссии из шталага-316 в сорок пятом. После проверки в НКВД за ним ничего такого не нашли и отпустили, а не отправили в лагеря, как поступали со всеми военнопленными, коль уж он не был военным. А из его личного дела, найденного в архивах шталага, следовало, что до сорок пятого года он работал на ферме у одного баварского крестьянина, затем тот заподозрил Федотова, якобы, в шашнях со своей женой и сдал полиции, и оттуда его в феврале и направили прямиком в лагерь. Крестьянин этот, если и жив, то живет в Западной Германии, и до него, с нашими скромными возможностями, мы дотянуться не можем — не министр же убит, в конце-то концов. Знать бы нам точно ту часть жизни Федотова на неметчине, многое бы могло проясниться, да у него уже ничего не спросишь. А вас эти сведения о Федотове ни на что не наводят?

Николай мысленно вспомнил известную ему часть биографии Ксении и, несмотря на то, что оба — и убитый, и она были ленинградцами, не мог уследить между ними никакой связи, а, тем более, считать ее убийцей. Возможно, какая-то часть жизни Ксении и была скрыта от него, но ее характер, ее статус и жизненная позиция подсказывали ему, что, даже будучи знакома с Федотовым, она не могла подозреваться в таком тяжком преступлении.

— Тут я вам ничем помочь не могу, — покачав головой, сказал он.

Капитан встал со стула, прошелся по комнате вокруг стола и вдруг спросил Николая из-за спины:

— Вы в субботу к своему ребенку один ездили или с кем-то еще?

— Один.

— А почему в тот же день не вернулись?

— Остался до утра порыбачить. Там в заливе рано утром поклевка просто великолепная. Я об этом с детства знал, потому с собой даже удочки взял. Ну, а днем опять с сынишкой отдыхал. В лес ходили, на речку. Ближе к шести вечера поехал в город.

— А ночевали где?

— В машине.

— Много наловили?

— Ну, наверное, больше чем полведра.

— Какая рыба на крючок шла?

— В основном, сорожка и окуньки, да несколько подлещиков попалось.

— Не одарите меня парой рыбок для моего кота? Он речную рыбку страсть как любит, а в магазинах один минтай да селедка…

— Увы, весь улов я поварам на даче отдал — детишек ухой побаловать.

— Ну-ну… А там были свидетели, которые бы могли подтвердить ваше пребывание в лагере? — Мальцев стал мерить кабинет шагами.

Николай поморщился, словно, прохаживаясь, следователь невзначай наступил ему на ногу. До него дошло, к чему Мальцев завел весь этот разговор по поводу рыбы.

— Вы и меня подозреваете? — вскипел он.

Следователь дружески похлопал его по плечу и вернулся на свое место.

— Ну, что вы! Вы на преступника совершенно не похожи, — улыбаясь одними губами, сказал он. — Просто мы должны отработать все версии. И некоторые в нашем отделе — заметьте не я лично! — полагают, что вы могли куда-нибудь спрятать свою жену…

— Да вы с ума сошли! Там же было полно родителей! А несколько машин и палаток рядом с моим «ЗиМом» на ночевке стояли. Вы этих людей, при желании, всех найдете, они подтвердят мои слова — у меня машина приметная, одна такая там была.

— Да-да, конечно проверим. Вы меня извините, Николай, но, как говорится, дружба дружбой, а истина дороже, тем более в таком деле.