Николай Норд - Яичко Гитлера

Но именно в те времена, в целях конспирации, отец и мать Ксении договорились в письмах и телефонных разговорах называть себя и подписываться особыми именами, которые означали бы, что говоривший или писавший находится в опасности. Либо то, что написанному не следует верить и воспринимать все наоборот, дабы ушлые следаки не могли догадаться об истине. Андрей Германович в таких случаях подписывался как Рюша — уменьшительно-ласкательное от Андрюша, а мать Ксении, по той же схеме, — Тоша.

В какой-то момент Ксения, будучи еще маленькой девочкой, спросила отца, а как бы он назвал ее саму, если бы она попала в беду? Андрей Германович рассмеялся и ответил, что его дочь умница, и никогда в беду не попадет. Но девочка настаивала, и отец в шутку дал на такой случай ей имя Сюня — сокращенное от другого производного имени Ксения — Сенюра.

И однажды Ксения, просто так, только чтобы проверить реакцию родителей, позвонила отцу с катка, поболтала ни о чем, назвалась Сюней — и тут же повесила трубку, чтобы избежать лишних вопросов. На самом деле, если повод и был, то совершенно пустячный — у нее украли коньки, когда она обедала в буфете и поставила их под стул. Перепуганные родители решили, что, по меньшей мере, их дочь сломала ногу и на такси примчались на стадион. Конечно, Ксении крепко тогда влетело, и, разумеется, не за утраченные коньки. А когда она поведала эту историю Николаю, тот ей сказал, что никогда не допустит того, чтобы Ксения так когда-нибудь обратилась к нему всерьез. И вот, такое случилось!

И теперь Николай совершенно не сомневался, что Ксения попала в беду, но чтобы выяснить, где она, надо было найти письмоносца, который, несомненно, должен был быть причастным к ее пропаже, либо каким-то образом связан с этим иначе. Найти его — означало бы еще и раскрытие обоих убийств, независимо от того, замешана в них Ксения или нет. Но как определить неизвестного?

Николай вскочил и в крайнем возбуждении стал кружить по комнате взад и вперед вокруг стола, напрягая весь свой ум и в бессильном отчаянии заламывая руки. В какой-то момент он предположил, что за Ксению просто напросто хотят получить выкуп, но если это так, то похититель в ближайшее время должен будет обязательно дать знать о себе. Это мысль вселила в Николая слабую надежду, но полагаться на это полностью — вряд ли стоило.

Его мысленные терзания прервал звонок, к которому Николай бросился, как спасательному кругу.

— Алло, алло! — прокричал он в трубку, словно спасительный сигнал «SOS».

— Колянчик, здравствуй, — услышал Николай знакомый мягкий и убаюкивающий голос Инессы Васильевны. — Наконец я тебя нашла, в который раз звоню сегодня! Ты Рому не видел сегодня? Тебе он ничего не говорил?

— Да, говорил, тетя Инна, спасибо! Но мне сейчас не до чаевничания, — с некоторой досадой ответил Николай, ждавший хоть каких-то утешительных новостей и, конечно же, не от Инессы Васильевны.

— Я знаю, мальчик мой, — тебе сейчас не до меня, — сопереживающим драматическим тоном ответили из трубки. — Но разве я когда-нибудь приглашаю кого-то к себе просто так без причины? Значит, ты мне нужен, и я хочу сказать тебе нечто важное — насчет Ксюши. А на кружку чая ты всегда ко мне и так ходишь без приглашения.

Николай напрягся:

— Не томите же, тетя Инна!

— Сегодня утром ко мне в магазин пришла одна покупательница — Мария Федоровна Гришина, жена известного писателя Геннадия Гришина, знаешь такого?

— Да читал кое-что, у меня даже книжка одна его есть с автографом. Ну, а дальше-то что?

— А то! Поскольку она VIP-гость и делает солидные покупки, так ее провели прямо ко мне в кабинет — ну, ты знаешь, почему — у меня там в сейфе лежат безделушки как раз для такого сорта клиентов, их на витрину для простого люда не выставляют. А в кабинете, ты знаешь, за моей спиной висит картина Ксюши — «Девушка с лебедем», ее мне подарок. Так Мария Федоровна сразу узнала, кто автор этой картины и говорит мне, мол, какая талантливая художница, только жаль, что спилась. Конечно, она не знала, что мы с Ксюшей близко знакомы, а то она как-то бы помягче выразилась. А я ее спрашиваю, с чего она вдруг это взяла? Ну, та отвечает, что три дня назад видела Ксению, как ее в машину, в стельку пьяную, — ноги волочатся, глаза не видят — какой-то мужик в машину затаскивал. Ну, я ее, конечно, обо всем подробно порасспросила.

— Что она вам сказала? Где, во сколько, какая машина, какой мужик? — Николая затрясло от волнения, он почувствовал здесь, наконец, какую-то зацепку.

— Сейчас, все по порядку, Коленька. Было это на выезде из города, на дороге, которая ведет в садовое общество «Молкомбинат».

— Это не в районе улицы Беловежской?

— Не знаю. Знаю только, что это на западной окраине города.

— Да-да-да! Ну, дальше, дальше, тетя Инна!

— Ну вот, ехала, значит, эта Мария Федоровна с мужем со своим, с писателем, на машине в сады — у них там домик с участком свой имеется — смотрит себе по сторонам, значит, и видит мужчина невысокий, средних лет, рыжий, в белом халате, по виду, вроде, врач, выходит из лесополосы и чуть ли не волоком тащит на себе женщину молодую. Как раз в это время Гришковы мимо них проезжали, мужчина еще в этот момент отвернулся, так что лица его Мария Федоровна не разглядела. Так бы писательша и проехала мимо, но тут в женщине она признала Ксению, она с ней шапочно знакома была — на выставках встречала, еще там где-то на каких-то мероприятиях. Ну и тогда Мария Федоровна в боковое зеркало посмотрела, куда ее ведут. Оказалось, там «волжанка» черная припаркована была у дороги, чуть ли не в лесополосе, из-за чего она ее сразу и не заметила, и врач этот туда Ксению на заднее сиденье уложил и потом поехал. Вот все, что она мне рассказала.

— А номер машины она не запомнила?

— Нет, — я спрашивала. Да она и не обратила внимания. К тому же, если бы и хотела, то все равно разглядеть не могла — «Волгу» наполовину деревья скрывали. Единственное, на заднем стекле крест красный в белом кружочке видела, такие знаки врачи часто цепляют на свои личные авто.

— Да, это так, больничные «Волги» с такими значками все белые… А эта точно была черного цвета?

— Точно, так она сказала.

— А у врача этого какие-то приметы особые были?

— Ничего такого Мария Федоровна не говорила, разве что про походку сказала — вроде, в раскачку шел, будто одна нога короче была.

— И все?

— Все. Я тебе чем-то помогла, Коля?

— Конечно! Спасибо, тетя Инна, я сейчас же в милицию поеду.

— Федина помощь тебе не нужна?

Николай замялся, он и раньше думал просить Федора Андреевича надавить на следователя, но не находил пока нужного повода. Но теперь, когда в его руках оказались новые данные по делу, такая помощь могла бы понадобиться.