Эд Данилюк - Пожар Саниры

Санире было неприятно, что такая мысль пришла в голову не ему, а ненавистному Радиге. Будто тот лучше разбирается в кремне!

Юноша, косясь на браслет, потянулся за ножами.

У остатков городских ворот

Положение Саниры было уже безнадёжным.

Камень Корики с силой врезался в короткий обломок сучковатой ветки, и та отлетела в сторону – ещё на полшага ближе к черте, проведённой на земле девушкой, ещё на полшага дальше от черты, проведённой Санирой. Галька, которую он метнул одновременно с Корики, тоже попала в нужное место, но слишком поздно.

– Конечно, змеепоклонники! – говорила девушка с присущей ей весёлой непосредственностью. – А кто ещё!

Санире сейчас было всё равно, кто сжёг женскую фигуру на центральной площади. Он злился на себя, на Корики, на богинь удачи и неудачи, на густые сумерки, на ветку, на камни в своей кучке…

– Подумай сам! Кому ещё понадобилось бы сжигать Город? И при этом устраивать такой ритуал…

– Раз, два, три! – поспешно скомандовал Санира, не дав ей договорить.

Они вместе метнули камни. Его галька пролетела мимо цели, даже не задев ветку. Хорошо ещё, что и Корики промахнулась.

Девушка уже выбрала в своей кучке новый камешек и теперь дожидалась, пока и Санира возьмёт гальку.

– Змеепоклонники и не на такое способны! – говорила она. – Ты слышал, они отравили колодцы в одном городе на полудне? А в другом однажды ночью вырезали всех младенцев. А ещё рассказывают, что они открыли ворота врагу…

– Угу, – буркнул Санира, не слишком веря во все эти ужасы.

Корики взглянула на него и рассмеялась.

– Ну, готов?

Юноша кивнул, замахиваясь.

– Раз, два, три! – отсчитала девушка.

Её тонкое тело упруго выгнулось, голова откинулась назад, подставляя красивое лицо последним лучам закатного солнца, и Санира на какое-то мгновение задержал взгляд на девушке.

Два камня стукнулись о деревяшку, и та снова сдвинулась к черте, которую провела Корики.

– Слишком темно, чтобы играть, – недовольно буркнул юноша.

– Хочешь сдаться? Мне до победы один бросок остался!

Санира схватил камень и сердито сжал зубы, твёрдо обещая себе, что не будет отвлекаться на Корики.

– Раз, два, три! – сказал он, нарочно помедлив перед числом «три».

Девушка на уловку не попалась и метнула свою гальку точно по счёту. Оба камешка стукнулись о ветку, заставив её шевельнуться, но не сдвинув с места.

– Ну, значит, ещё один бросок, – пожала плечами Корики.

Юноша покорно отошёл к своей кучке камней и подобрал первый попавшийся.

– Ну, считай! – мрачно пробормотал он.

Корики, однако, смотрела куда-то в сторону. Санира обернулся.

Через разрушенные ворота было видно, как вдоль городского рва прогуливается какая-то парочка. Девушка обнимала мужчину, то и дело прислонялась к нему, что-то говорила. Доносился приглушённый смех.

Подвижное лицо Корики быстро менялось. В сумерках было сложно понять, что оно выражало.

Санира ещё раз оглянулся, но тех двоих уже скрыл частокол.

– Что? – спросил юноша, сам понимая, как глупо звучит его вопрос. – Это всего лишь Десуна и моя сестра!

Корики кивнула. Подошла к своей кучке камней. Постояла немного.

– Десуна сегодня рассказывал, – пробормотала она, – как в одном городе змеепоклонники устроили сожжение. Похожее на то, что произошло сегодня днём здесь. Только сожгли живого человека. Выкрали, утащили в лес, привязали к высохшему дереву и развели под ним костёр.

Юноша оторопел.

– Я на мгновение представила… – Корики посмотрела на Саниру. Отвернулась. – Они ударили тебя по голове… – замолчала. Потом по-детски шмыгнула носом и воскликнула: – А, глупости! Ты меня совсем сбил с толку!

Девушка улыбнулась. Подняла тонкие руки над головой и закрутилась, отчего её одежды светлым облачком взмыли над землёй, обнажая стройные голени и остренькие коленки. Её подвижное тело, мальчишеское и в то же время безошибочно женственное, слегка изогнулось. Чёрные косы взлетели в воздух.

Санира посмотрел на неё и почувствовал, как его сердце застучало быстрее, в животе появилось знакомое давление, а в груди стало недоставать воздуха. Какая она красивая!

Корики, заразительно смеясь, схватила Саниру за обе руки и потянула за собой. Юноша обнял девушку за тонкий стан, закружил вместе с ней, чувствуя, как бьётся, живёт в его объятиях такое хрупкое, такое гибкое тело. Ни о чём не думая, почти неосознанно, пригнулся, чтобы поцеловать…

– Ну, доигрываем? – воскликнула девушка и вырвалась из его объятий всего за мгновение до того, как губы Саниры должны были коснуться её губ.

Корики продолжала смеяться. Она уже схватила камень из своей кучки и приготовилась к броску.

Санира опешил. Потянулся к ней, но она отстранилась.

– Ты такой же безумец, как и вероотступники! – сказала она, хохоча. – Думаешь только об одном!

Санира вновь попытался схватить её стан.

– Никаких поцелуев! – смеялась Корики. Отскочила на шаг. – Давай играть! Ну, давай!

В груди Саниры разрослось запоздалое сожаление. Ещё мгновение назад девушка казалась такой близкой, такой доступной!

– Готов к броску?

Юноша неуверенно кивнул и подобрал гальку из своей кучки.

– Победа моя! – Корики, широко улыбаясь, бросила лукавый взгляд на Саниру. – Раз, два, три!

Два камушка одновременно вырвались из их рук и стремительно полетели в лежащую на земле деревяшку. Раздался двойной глухой стук, и обломок ветки, подскочив, пересёк черту, проведённую на земле Корики…

Дом Ленари

Город пылал. Огонь вздымался багровыми волнами, накатывался на дома, накрывал очерет на крышах. Шары жара, чёрные снаружи, медно-алые внутри, вырывались из колышущегося пламени, проносились над улицами и разбивались о небо, выпуская клубы дыма, каждый величиной с сам Город. Всё – от общественных зданий до самых дальних оград – погрузилось в пожар, как погружается в кипящее варево тяжёлая кость. Мир людей кипел, бурля снопами искр и выплёвывая ввысь струи чистого жара. Вдоль овалов улиц вращался, стремительный и раскалённый, гигантский, на весь Город, вихрь огня. Он был огромен, но продолжал стремительно расширяться, пока не захлестнул Саниру…

Юноша вскочил, озираясь и тяжело, часто дыша. Было раннее утро, дом только проснулся, люди, позёвывая и потягиваясь, собирались на завтрак. У наспех сооружённого очага уже стояла большая миска с зажаренной смесью зёрен полбы и гороха. От горячей еды разносился аппетитный запах.

Юноша протёр глаза, оглянулся, зачем-то потрогал кучу тряпья, на которой спал. Прохладный, несмотря на близость костра, утренний воздух проникал в грудь, стирая ужас сна.