Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

— А вашим соперником в делах мистических стал Ильинский?

Юноша расхохотался.

— Вы беседовали с ним? Представляю, что вам наговорил этот чопорный надутый дурак. Он осуждает меня за мой разгульный образ жизни, а сам… Я хоть не скрываю своей сущности, а Ильинский… скажу по секрету, тот еще ханжа… А сколько надменности и самомнения!

Соколовский скривился — или от неприязни, или от очередного приступа головной боли.

Значит, Крючков оказался помощником двух соперников — любопытно.

— Крючков стал вашим компаньоном? — спросил я.

— Да, а потом выяснилось, что он прислуживал Ильинскому, — хмыкнул Соколовский.

— Слуга двух господ, — сделал я вывод.

— Хитрющий проныра, хотя прикидывался скромником, — собеседник махнул рукой.

Значит, и у Ильинского, и у Соколовского были мотивы убить Крючкова как предателя. Высока опасность, что слуга проболтается сопернику.

— Меня эта новость не испугала, — продолжал Соколовский, — даже позабавила… А Ильинский счел себя оскорбленным… Причем оскорбленным мною, а не этим жуликом… Заметьте, какие люди работают в банках — жулики! Никогда не доверял банкам.

Собеседник снова поморщился от головной боли.

Любопытно, возможно Крючков служил двум господам, чтобы получать мистические знания каждого из них и добиться своей цели.

— К дьяволу Ильинского, — устало произнес собеседник, — меня сейчас беспокоит моя матушка. Она надумала женить меня. Придется заняться поиском невесты…

Он задумался.

— Кстати, барышня Клементина Ростоцкая очень хороша собой, — Соколовский усмехнулся.

Не мне судить, каковы шансы Соколовского завоевать сердце гордой красавицы. Однако я не раз слышал, с какой неприязнью барышня Климентина отзывалась о Соколовском, и даже отказывала в танцах на балу.

— Мадемуазель Климентина очаровательна… но, прошу вас вернуться к нашей беседе…

— Ах, вас интересует Ильинский? Уверен, этот самовлюбленный тип, застрелил бы любого. Замечу, всех, кто беднее, он не считает людьми… Без хвастовства скажу, что никогда не позволю себе подобного высокомерия. С дворником беседую на равных. Самодуром-моралистом был мой покойный отец, и я дал себе клятву, что никогда не буду на него похож. Только матушка могла усмирять его нрав, пожалуй, она единственная, кого он любил…

Я сделал вид, что не обратил внимания на внезапное откровение. У собеседника внезапно появилась надобность высказаться. Увы, Соколовский не имел надежных друзей, и посторонний сыщик, известный своей честностью, стал для него долгожданным слушателем, который не разболтает его секреты.

Вадим Соколовский говорил, глядя мне в глаза. Взгляд его темно-карих глаз был тяжёлый, глубокий, даже мне стоило труда выдержать этот взор. Странно — обычно у любителей светских гуляний в глазах пустота, пресыщенность удовольствиями. Может, ловкий юнец нарочно создаёт подобное впечатление, дабы его не принимали в серьёз. Вполне возможно. Он ввязался в мистическую игру и хочет обыграть серьёзных опытных противников.

В этот день Клементина оказалась в расстроенных чувствах. Она расхаживала из угла в угол. Я не стала донимать ее расспросами, барышня желала сама собраться с мыслями и потом поделиться своими переживаниями. Мне оставалось только терпеливо ждать, хотя нервозность Климентины вызывала у меня беспокойство.

Наконец, она протянула мне письмо.

— Это от Вадима Соколовского, — сказала она с презрением, — этот наглец нанесет мне сегодня визит…

Клементина вздохнула, скорчив гримасу.

— Меня пугает его внезапный интерес к моей персоне…

Она не успела договорить. Лакей доложил о визите госпожи Соколовской, матери Вадима.

Госпожа Соколовская, приятная и благообразная дама, очень тепло поприветствовала Климентину. Я хотела оставить их, но дама попросила меня остаться.

— Вас, наверно, удивляют внезапные ухаживания моего сына? — спросила она с улыбкой. — Прошу вас, не будьте слишком строги…

Ростоцкая растерянно вздрогнула.

— Я говорила с вашим отцом, он позволил моему сыну наносить вам визиты…

Барышня явно не ожидала подобного решения от своего отца. Обычно отец-Ростоцкий с раздражением относился к молодым людям вроде Соколовского, ворча о "развращенности современной молодёжи".

— Вас удивляет, понимаю, — ласково произнесла Соколовская, — но прошу вас, сразу не отвергать Вадима. Уверяю вас, у него доброе сердце… Я чувствую, что дни мои на исходе, и хочу видеть рядом с ним достойную супругу…

— Прошу вас, не надо так говорить! — испугалась Климентина. — У вас еще много счастливых дней…

— Нет, увы, я чувствую… — она жестом остановила возражения барышни, — желаю, чтоб мой сын порадовал меня своей свадьбой… Выбор Вадима пал на вас, он говорит, что никто в свете не взволновал его больше…

Климентина отвела взор.

— Очень надеюсь, что вы сможете сблизиться, — продолжала дама, — Вадим в душе не такой как в высшем свете, он другой…

В этот момент печальное видение предвиденья смерти вновь посетило меня — я увидела госпожу Соколовскую в кресле. Дама откинула голову, будто задремала… но она была мертва…

— Увы, с каждым днем я слабею, — прозвучал ее печальный голос, вернувший меня в наш мир.

Барышня терпеливо выслушала слова Соколовской.

— Это ужасно, — всхлипнула Климентина, когда гостья ушла, — меня хотят выдать замуж за Соколовского! Как мог отец согласиться на столь чудовищный поступок? Где его благородство?

— Соколовские богаты, — предположила я.

— Они сделали состояние благодаря торговле, их род ничем неприметен! Только покойный отец Соколовского прославился своими боевыми подвигами!

Я утешала подругу, не зная, что сказать.

— Буду непреклонна! — решила Климентина. — Соглашусь на любой брак, даже с уродом, но не с Соколовским…

Не в силах сдерживаться, я рассказала подруге о видении смерти.

— О, Боже! — простонала она, позабыв о нежеланном женихе, — неужто Соколовская оказалась права в своих предчувствиях?

Отец Климентины вошел в комнату.

— Госпожа Соколовская приезжала, — догадался Ростоцкий, — жаль, что мы разминулись… Дорогая, я знаю, что ты мне хочешь сказать, — обратился он к дочери, — я не принуждаю тебя к браку с Соколовским, но не вижу оснований отказывать ему наносить визиты… Очень прошу тебя быть с ним полюбезнее…

Как обычно, господин Ростоцкий был непреклонен, а Климентина, радуясь, что ее хотя бы не принуждают к замужеству, согласилась любезничать с ненавистным Соколовским.