Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

— Не любитель, — ответил я задумчиво, — но не могу снять с вас подозрения…

На сей раз Ильинский попытался изобразить возмущение.

— Простите… Могу понять ваше подозрение в убийстве Крючкова, но графиня Н*? Подозревать меня лишь потому что я имел неосторожность беседовать с ней перед ей кончиной?

Собеседник принужденно рассмеялся, запрокинув голову.

— Причина подозрений другая. Оказалось, что смерть простого банковского служащего и графини Н* взаимосвязаны…

Ильинский, вздрогнув, с изумлением смотрел на меня.

— Они были близки. Возможно, Крючков смог расположить барышню к себе, заинтересовав мистическими талантами. И, вполне вероятно, он рассказал своей прелестнице лишнего, о чём узнал убийца… А дама или не понимала о важности услышанного, либо решила неосторожно поддразнить убийцу… Граф Н* говорил, что сократил супругу в средствах, а она не привыкла экономить на роскоши!

Удивление Ильинского, как мне показалось, было искренним.

— Вы подозреваете, что дама шантажировала меня как убийцу? — бесстрастно подвел итог мой собеседник. — Не в силах поспорить, надеюсь, что вы не торопитесь с окончательными выводами. Например, графиня также назначала встречу Соколовскому. Всему свету также известно, что перед балом у неё была другая встреча с неизвестным.

Я задумался. Уходя от графа Н*, я побеседовал с его кучером, который отвозил графиню. Странно, что граф не поинтересовался у слуг, куда отправилась его супруга.

"Барыня ездила в район Столярно переулка, вот уж чёрт понёс" — проворчал кучер в ответ.

— Разумеется, я учту все факты. Но напрашивает вопрос: о чем вы беседовали с графиней?

Собеседник, понимая, что хранить секреты бесполезно, ответил:

— Графиня говорила, что знает нечто важное, — ответил он, — обещала поделиться со мной своими знаниями, если я обязуюсь оказать ей посильную помощь. Говорила, что от этого зависят мои мистические искания. Признаться, поначалу я решил, что она сошла с ума среди светского балагана. Но когда она упомянула Крючкова, я задумался. Меня охватило недоумение: откуда она могла знать? Но теперь после ваших слов понимаю, Крючков слишком многое ей рассказал. Есть люди, которым обязательно надо с кем-то поделиться своими тайнами, и я очередной раз возрадовался, что не из их числа.

Мое предположение оказалось верным, графиня рискнула получить плату за свои знания. Если Ильинский не убийца, и она просто решила продать свои знания… Знала ли она имя убийцы? Наверно, тогда дама начала бы шантажировать убийцу. Но если Ильинский или Соколовский могли заплатить больше? Понятно, почему она отправилась к ним…

Взаимосвязь между тремя убийствами очевидна. Но что еще хотела мне сказать покойная мадам Соколовская?

В библиотеку вошла барышня Оринова. Держалась она весьма уверено, казалось, что былой страх перед покровителем отступил. Беседа с Ольгой явно пошла на пользу.

Согласно этикета я поднялся с кресла, Ильинский нехотя последовал моему примеру.

Увидев меня, Оринова приветливо улыбнулась и весело ответила на мое приветствие.

— Простите, я могу взять книгу, о которой говорила вам? — спросила она Ильинского.

Голос Ориновой звучал твёрдо.

— Не возражаю, — безразлично отмахнулся Ильинский, занятый своими мыслями.

— Вас беспокоит смерть графини Н*? — спросила Оринова иронично. — Я предупреждала, что вам не следует соглашаться на встречу с ней… Но вы не доверились моему предчувствию.

— Предчувствию? — переспросил я. — Неужто, и вы предвидели скорую кончину графини?

— Нет, мой талант не настолько силен, — улыбнулась Оринова, — Соколовский и Ростоцкая плетут интриги, и у меня закралось подозрение, что они могли подговорить глупую графиню. Прости, Господи, что я так жестоко о покойной.

— Ваши подозрения вполне обоснованы, — кивнул я.

— Лестно слышать такие слова от сыщика, — ответила она.

Эта похвала звучала искренне, располагающе, обычно подобные фразы заставляли меня насторожиться. Что надобно льстецу? Однако таинственная молодая особа моих подозрений тоже не избежала.

Удивительно, как Диана умела расположить к себе своей приятной непринужденностью, без вульгарности.

Когда её эксцентричная манера вызвала вполне объяснимые сложности на службе отца, Оринова сама приехала к начальнику. Она привезла в подарок его портрет.

В этот день мсье Оринов услышал от начальника:

— Ваша дочь очаровательна! А мой портрет, который она нарисовала, самый лучший. Не сравнится с бездарной мазней, за которую я заплатил огромные деньги! Если какой-то наглец посмеет обидеть мадемуазель, я с ним лично поквитаюсь!

Красивых девушек, которые умеют так легко расположить к себе, часто подозревают в чародействе.

— Вербин, вы человек честный и благородный, — произнесла барышня, опускаясь в кресло. — Надеюсь, на вашу помощь.

Ильинский, не выждав паузы, сел в кресло напротив. Он с трудом скрывал раздражение. Манеры гости ему не нравились, но чернокнижник не смел возразить. Я устроился в кресле рядом с барышней.

— Разумеется, мадемуазель, — ответил я.

— Мой добрый друг Ильинский не доверяет мне, — продолжала Диана, — надеюсь, моё слово в вашем присутствии поможет убедить его.

Я перевел взор на Ильинского, который уже не пытался скрывать раздражения.

— Чёрт бы вас побрал! — воскликнул он. — Какого чёрта я должен вам доверять?

— Попрошу вас успокоиться, — произнес я твердо, — мои долг выслушать мадемуазель.

Оринова благодарно улыбнулась.

— Я предложила моему другу стать компаньонами в его мистическом деле, — продолжила она, — посудите сами, смогу ли я быть полезна, если не знаю конечных целей? — обратилась она к чернокнижнику.

Ильинский хотел перервать речи барышни, но, поймав мой строгий взгляд, сдержался.

— Ваши рассуждения не лишены здравого смысла, — ответил я.

— Я слышала, есть обычай клясться при свидетеле, — сказала Оринова, — я готова поклясться, что не предам Ильинского, если он готов поклясться в ответ, что не причинит мне зла.

— Вы готовы? — спросил я. — Ваше положение весьма щекотливо. Соколовский ждать не намерен.

— Клянусь, — нехотя ответил чернокнижник.

В ответ Оринова, улыбаясь, протянула ему свою изящную руку в белой перчатке.

— Я честная девушка! — повторила она. — Клянусь!

На мгновение Ильинский замер, глядя в ее огромные зеленые глаза.

Затем, отвернувшись, он поднялся с кресла и отошел к окну. Руки в ответ он не подал.

— Продолжим беседу завтра, — произнес чернокнижник недовольным тоном.