Сергей Зацаринный - Пустая клетка

Сказать, что Лала с Райхан ругались или ссорились они не могут. Просто каждая была сама по себе. Хатунь, конечно, хотела её поскорее замуж спровадить. А чего-то там со сватовством не ладилось, отчего и она, и сам хозяин серчали. Видно поэтому и строго-настрого запретил дочери со двора выходить.

Райхан была девушкой тихой, но своенравной. С самого детства привыкла быть отцовой любимицей. И брат её любил, и отцовы жёны. Новая супруга, конечно здорово старика к рукам прибрала. Но, ссорилась только со старшими жёнами. Вообще, про Райхан лучше старых служанок спрашивать, но они теперь с хозяином в степи. Нынешние же служанки, невольницы несчастной госпожи Лалы, про дочку мало что могут сказать. А уж тем более про её городских знакомых. Последнее время ни она никуда не ходила, ни к ней. Старый ключник тоже был в этом деле плохой рассказчик. Его дело хозяйство, в женские дела не лез. Он и ночевал в другом конце двора. В доме с госпожами спала только одна служанка.

Злату сразу вспомнилась пустая клетка в комнате Райхан. Получается, что и девушка улетела в небо, словно птица.

Вернулся повар с большим высоким хлебом:

— Вот и баба мой. В кувшине.

— А где кувшин? — поинтересовался наиб.

— Не разбив яиц, яичницу не изжаришь. Вы, красавицы сбегайте, принесите чай — он там уже готовый стоит, — Повар стал усаживаться поудобнее. Основательно, с удовольствием. Как человек, которому давно некуда спешить и который знает себе цену. — Это блюдо так готовится. Заливаешь тесто в кувшин, вставляешь в него тростинку и запекаешь. А как испечётся, вытаскиваешь тростинку и в отверстие заливаешь растопленное масло и мёд. Когда настоится и напитается, как следует, кувшин разбиваешь. Можно потом ещё сверху полить.

— Опять всё просто получается.

— Тонкости, конечно, свои есть, но это уже, только повару интересно. Кувшин должен быть новый, выпекать подольше, на самом малом огне. Тростинку и кувшин не забыть маслом промазать.

— Вкусно! Тоже хатунь любила?

— И госпожа Райхан не брезговала. Вчера только после обеда попросила испечь.

— В еде капризна была?

— Да нет. Хотя изредка находило. Раз, помнится, ни с того ни с сего заказала мне андалузский пирог. Мне, чтоб лицом в грязь не ударить пришлось бегать рецепт узнавать. Вчера вот, после обеда бабу попросила.

Наиб оценивающе окинул взглядом уже разрезанное кушанье.

— Такой же испёк или поменьше?

— Один в один. У меня для этого специальные кувшины стоят, чтобы мерки не подбирать.

Злат с сомнением покачал головой.

— Кушанье уж больно сытное. Приторное. Много не съешь.

— К ней как раз сказочница приходила, — откликнулась одна из служанок. — А остальное она мне отдала и ему, — кивнула на привратника.

— Сказочница?

— Ну, да. Вчера около полудня приходила сказочница. Молодая госпожа велела её позвать. Она любила сказки слушать.

— И долго она у вас была?

— Долго, почти до вечера. Сказки — дело неспешное.

Тут уже решил встрять в разговор старый повар.

— К нам часто одна сказочница ходила. Воспитанница моего бывшего хозяина.

— Отца Лалы?

— Нет. Того самого, с которым мы из Персии бежали. Я же говорил, что он стал здесь сказочником на базаре.

— Её, выходит, хозяйка хотела бабой побаловать? Каждый раз, как она приходила, это кушанье заказывала?

— Да нет. Вчера в первый раз. Думаю, бедная девушка его в первый раз в жизни пробовала. Хлеб базарного сказочника не полит маслом и мёдом. Хотя в домах, куда её приглашали, может и угощали.

— А у вас в доме его часто пекли?

— Было дело. Покойная госпожа его любила. Её отец, в своё время даже специально для себя его заказывал по особому. С секретом.

— Раскроешь?

Толстяк рассмеялся:

— Чего тут раскрывать? Просто через дырочку наливал кроме масла с мёдом сладкое вино из изюма. Его хлеб может много впитать. Очень, кстати, вкусно получается. Хозяин ещё смеялся: «Хорошо несговорчивых красавиц этим угощать». Оно ведь и правда, сюда полкувшина войдёт.

— От вчерашнего бабы ни кусочка не осталось?

Служанка сразу встрепенулась:

— У меня! Принести? — и убежала.

— А ты, выходит, всё до крошки съел? — Обратился наиб к привратнику.

Тот только развёл руками:

— Вкусно, уж больно. Не стал ждать захода солнца.

— Обычно ждёшь?

Вмешался ключник:

— Мы едим в пост в обед, хозяйка не возбраняла. А вот ужинаем уже после захода солнца.

— Когда тебя госпожа угостила?

— Когда сказочница уходила. Госпожа крикнула, чтобы я ей калитку открыл и угощение у неё взял. Ну, я так и сделал.

Вернулась служанка. В руках у неё был небольшой берестяной туесок с крышкой.

— Убрала вчера. От мух там, муравьёв. Мёд всё-таки.

Кусок остался довольно приличной величины. Злат обратился к повару:

— Посмотри, внимательно, уважаемый, никто ничего не добавил к твоему рецепту.

— Не пробуя могу сказать — напитан какой-то жидкостью, — Понюхал, отщипнул кусочек, пожевал, — Вином отдаёт. Гвоздику добавили, я не клал. И горечь какая-то. Явно гвоздику положили, чтобы горечь заглушить.

— Опиум, скорее всего. Вот и секрет крепкого сна. Так что хозяину, как вернётся можете сказать, что привратник со служанкой не виноваты. Знаешь, где твой сказочник живёт со своей воспитанницей?

— Ну, что, брат Илгизар, — усмехнулся Злат, когда они со своим спутником отъехали от сокольничьего двора, — отдохнул чуток?

Солнце уже клонилось к закату, дневной зной спадал, только со стороны песков тянуло пустыней и степными травами. Ехали не спеша, не понукая старых лошадок.

Илгизар кивнул:

— Я когда вы за дастархан уселись уже проснулся, только выходить не стал. Просто лежал.

— Значит слыхал разговор? С этим делом покончено. Если до завтрашнего утра эмирскую дочку не схватят где-нибудь на заставе или на пристанях, утром поедем за этой сказочницей. Уж она то нас приведёт к упорхнувшей птичке.

— А чего сразу сейчас не съездить?

— Вечер уже. Для сказочницы самая хлебная пора. Уже, наверное сидит где в гостях. Да ещё пост сейчас, многие после заката разговляются. Так что домой придёт заполночь. А утром будет отсыпаться. Да, нам с тобой убитым франком нужно заняться. Целый день на жаре во дворе лежит. И водовозы задержанные нас ждут. Поди уже и старшина их прибежал, нас дожидается.

— Старшина?

— А как же. Сарай город большой, здесь в одиночку туго, особенно приезжему. Эти водовозы по большей части кто? Молодые парни, кто из степи, кто с гор. В родных аулах им места не хватает, вот и подаются искать лучшей доли в город. Только здесь ведь тоже никто никого не ждёт. Торговать — деньги нужны и сноровка, опять в торговле неучёному человеку делать нечего, нужно и счёт знать и писать уметь. Ремеслу тоже учиться надо. Слуги по домам больше из невольников. Воду возить — самое лучшее дело. Лошадёнка нужна из тех, что в поле скакать не годится, да телега с кувшинами. Для хозяйственной нужды в Сарае воду берут из прудов и арыков — хан повелел в каждом квартале вырыть. А для питья и еды с реки возят. Дело такое — без воды никуда, нужна постоянно. У каждого домохозяина договор с водовозами. Вот и сбиваются парни в артели, покупают в складчину лошадей, телеги, кувшины, содержат конюшни. Всё больше земляки, а то и родня. Живут часто тоже вместе, народ холостой, молодой. А деньгами, делами и разговорами с начальством ведает староста. Эти вроде по виду кипчаки и взяли их у Чёрной улицы. Наверное Бурангуловские.