Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

Со двора донесся глухой ропот. Артемий вновь выглянул в окно. Конюшие Владимира вывели трех лошадей в роскошных попонах, запряженных в коляску. Дружинник увидел, как греческие послы направляются к животным. Толпа почтительно расступалась перед гостями. За византийцами спешили шестеро слуг с тяжелыми сундуками, украшенными византийскими крестами.

– Так, случился скандал! – прокомментировал Артемий, не спуская глаз с послов. – Послы покидают Смоленск! Судя по всему, они не согласились принять подарки, предназначенные басилевсу. Погодите… Послы заявили, что они остановятся в Киеве и в течение трех дней будут ждать известий от Владимира. То есть срок, установленный самим князем.

– Что? Греки покидают город? – вскакивая с места, воскликнул Митько. – Но мы не можем их отпустить! Они же входят в число подозреваемых.

– Да ты хоть немного подумай, – сказал Василий, постукивая пальцем по виску. – Или праздник капусты затуманил тебе голову? Последнее место в мире, где можно продать украденные драгоценности, – это Царьград.

– Ты прав, друже. Мы не можем подозревать греков, и это облегчает наше расследование. Также не стоит заниматься этим чванливым Деметриосом. Надо сосредоточить внимание на латинянине. Он единственный иностранный гость, который не грек. К тому же, как мы говорили, он похож на авантюриста, мечтающего разбогатеть.

– Внешность может быть обманчива, – заметил Артемий, садясь за стол. – Я не питаю симпатии к Ренцо, но также подумал об Андрее. Пусть он верный служитель князя, но будущий хранитель библиотеки безумно влюблен в Гиту. И я не знаю, на что способен этот молчаливый замкнутый человек, чтобы отстрочить свадьбу принцессы, а то и помешать ей. Мы не можем никого обвинять, не имея доказательств. Но кто бы ни был заказчик, Глеб перед бегством мог спрятать драгоценности во дворце. Вот почему вы тщательно обыщете все покои третьего этажа, в том числе и незанятые, а также все залы для приемов. Это займет время. У вас в распоряжении вся вторая половина дня. Вечером вы придете сюда. Совещание окончено.

– А почему ты не спрашиваешь, узнал ли я что-нибудь новое об Альдине и Стриго? – обиженным тоном спросил Филиппос.

– Полагаю, если бы было что-то новое, ты сам сообщил бы нам об этом, – пряча улыбку, ответил Артемий.

– Альдина невиновна, – убежденно заявил Филиппос. – К тому же мы подружились. Разумеется, у меня еще нет доказательств… Но мы их найдем!

Артемий с беспокойством взглянул на мальчика. Он уже корил себя за то, что позволил Филиппосу принимать участие в расследовании, которое может оказаться опасным, если мальчик приблизиться к преступнику. Отпустив отроков, боярин подумал, что надо бы как можно скорее допросить английскую служанку. Однако более важным он считал разговор с Ренцо.

Митько и Василий, получив приказ дознавателя, принялись обыскивать покои, опустевшие после отъезда послов. Боярин спустился на второй этаж. Едва он вошел в коридор, как услышал, что кто-то громко спорит со стражником. Через мгновение Артемий увидел тысяцкого. Его окладистая черная борода и тучное тело дрожали от ярости. Между двух проклятий, адресованных отроку, тысяцкий требовал, чтобы его принял князь. А молодой воин, не терявший хладнокровия, просто перегораживал ему вход. Визит был совсем некстати, однако этикет не позволял отослать наместника, не дав объяснений.

– Почему Владимир не принимает меня? – воскликнул Радигост, заметив Артемия.

– Обычное расписание аудиенций было приостановлено, – ответил старший дружинник. – Владимир предоставил мне это помещение в качестве рабочего кабинета, чтобы я мог вести расследование убийства твоей дочери.

Артемий приказал отроку привести Ренцо для официального допроса. Когда стражник ушел, дознаватель повернулся к тысяцкому с намерением как можно быстрее от него избавиться. Однако Радигост заговорил первым.

– Значит, знаменитые греческие украшения исчезли, а послы уехали, – бросил тысяцкий. Его маленькие глазки сверкали от возбуждения. – Я узнал новость, когда пришел сюда. Весь дворец вверх дном!

– Похоже, это событие нисколько не огорчило тебя! – заметил Артемий. – Думаю, ты недооцениваешь серьезность происшедшего.

– Я не собираюсь плакать из-за того, что кто-то украл несколько побрякушек, в то время как я потерял дочь! – проворчал тысяцкий. – Вчера во время вечернего пира несчастное дитя – да упокой Господь ее душу! – говорила мне, что восхищается этими безделушками. Стукнув ложкой по лбу, я напомнил дочери, что истинная ценность заключается в землях, которыми владеешь. Без земли Гита – всего лишь нищенка, переодетая в принцессу!

– Вот уж истинно учтивое высказывание в адрес невесты Владимира, который принимал тебя! – сухо заметил Артемий.

– И что такого? – усмехнулся Радигост, с вызовом глядя на старшего дружинника. – Владимир вдвое моложе меня. Пусть он и князь, но должен заслужить уважение старых бояр Смоленска, таких как я. Если греческие послы выделывают кренделя перед ним, я не собираюсь следовать их примеру! Впрочем, ты заметил, чего стоит почтение этих лицемеров. Пропали несколько камешков, что за важность! А они уже напустили на себя оскорбленный вид и уехали, выдвинув ультиматум! Русскому князю не пристало позволять такое обращение. Все греки – мошенники и лицемеры, будь они купцы или священники! А латиняне еще хуже. Но рос, если у него есть голова на плечах, хитрее чужеземцев. В этом я убедился с тех пор, как веду торговлю с Царьградом. Вместо того чтобы поддаваться чужеземному влиянию, Владимир должен противостоять этому отродью!

Артемий слушал тираду, с трудом сдерживая ярость. Он знал, что Радигост как тысяцкий Смоленска имел право голоса и мог оспаривать решения князя – за исключением тех, которые касались проведения военных операций. Но как бы дознаватель ни возмущался глупостью старого боярина, он не собирался задерживать расследование, вступая в бесполезный спор.

– Ты ничего в этом не понимаешь, Радигост, – ответил старший дружинник. – Разумеется, князь молод, но он прекрасно осознает, что делает. В нынешней ситуации самым разумным было решение приравнять это преступление к государеву делу и обещать награду любому, кто поможет найти драгоценности.

– Ты говоришь о награде! – усмехнулся Радигост. – Даже самый глупый вор поймет, что драгоценности стоят намного больше, чем десять золотых гривен! А теперь, – добавил тысяцкий другим тоном, – поскольку принимаешь меня ты, я скажу тебе, что собирался сказать князю. Я требую, чтобы Стриго, жених моей покойной дочери, был арестован! Это он преступник!

– С каких пор тысяцкий дает указания советнику князя? – возразил Артемий. – Возвращайся к своим обязанностям, следи за городом и своей торговлей. И позволь мне направлять ход расследования!