Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

– Начинайте!

Противники бросились друг на друга и скрестили клинки. Очень быстро Артемий понял, что Ренцо опытный дуэлянт, хотя явно никогда не брал уроков у учителя фехтования. Улыбка венецианца погасла. Его лицо стало суровым, однако полностью расслабленным. А вот лицо Братослава выражало высокомерие. Однако он нападал с яростью и неистовством, которые плохо сочетались со спесивым хладнокровием, застывшем на его лице. Ловко уклонившись от стремительной атаки Братослава, Ренцо ловко и непринужденно парировал удары.

Сам превосходный ратник, Артемий с возрастающим интересом наблюдал за схваткой. По мере того как Ренцо отступал, делал выпады и отражал удары, антипатия дружинника к венецианцу исчезала, уступая место восхищению. Старший дружинник увидел, как Братослав нанес Ренцо неожиданный удар. Он затаил дыхание, равно как и Филиппос. Клинок молодого боярина едва не задел бок Ренцо, оставив кровавый след на его руке. Венецианец отступил, сделал серию быстрых выпадов и сумел перейти в атаку.

Однако из раны Ренцо сочилась кровь. Было ясно, что он не сможет долго поддерживать такой стремительный темп. В отчаянном усилии, как показалось Артемию, венецианец перехватил клинком меч Братослава, и соперники сошлись в ближнем бою, почти касаясь друг друга. Неожиданно они, держа мечи вертикально, застыли. Рукояти их мечей соприкасались. Вдруг Ренцо сделал едва заметное движение левой рукой и стремительно, как молния, отступил. Братослав встал в стойку, готовый отразить нападение… Но покачнулся и упал как подкошенный, растянувшись всем телом.

Не веря своим глазам, зрители на какое-то мгновение потеряли дар речи. Потом тишину взорвал оглушительный хохот: Ренцо развязывал шнурок, поддерживавший порты Братослава! Просторное одеяние свалилось, но сапоги удерживали его на уровне лодыжек, обездвиживая ноги ратника так же надежно, как и веревки! Плача от смеха, толпа разглядывала Братослава, который, вытянув меч вперед, недоуменно смотрел на свои голые колени и нижние штаны из тонкого белого холста. Охваченный паникой Братослав, вместо того чтобы подобрать порты, попытался прикрыться свободной рукой, что не помешало толпе пуститься в обсуждение того, что предстало ее взору из-под тонкой ткани.

Закрыв кровоточащую рану рукой, Ренцо подошел к помосту и с невозмутимым видом обратился к князю:

– Благородный Владимир! Как говорят в твоей стране, не вели казнить, а выслушай. Я принял участие в этом поединке, поскольку честь не позволяла мне спасаться бегством. Но в желании выжить нет ничего позорного. Никто в мире не способен одолеть твоих ратников! Моя заслуга невелика. Мне просто удалось увернуться от меча, не теряя при этом… лица.

Ренцо поклонился князю. Владимир посмотрел на Гиту, раскрасневшуюся от смеха.

– Христа ради, ты нас неплохо развлек, мессир Ренцо! – сказал Владимир. – Поединок закончен! Теперь обнимите друг друга!

Братослав, наконец приведший одежду в порядок, не посмел ослушаться. Его щека коснулась щеки Ренцо, и Владимир удовлетворенно кивнул головой.

– Ужасные преступления омрачили мою свадьбу, – продолжал князь, – но теперь тайна раскрыта, а преступник арестован. Я хочу, чтобы все веселились! Что касается вашего спора, то я сегодня улажу его с отцом Мины. Мы вместе решим, выйдет ли она замуж за Братослава или боярин должен будет получить вознаграждение за нанесенное ему оскорбление.

Владимир поднялся и предложил руку Гите. Глашатай объявил толпе об исходе поединка. Довольные неожиданным развлечением, обрадованные, что веселье будет продолжено, жители Смоленска принялись громко расхваливать князя. Стражники освободили проход от помоста до ворот, и князь направился во дворец. Артемий и Филиппос последовали за ним. Радостный мальчик комментировал поединок, однако старший дружинник слушал его рассеянно. Приближался полдень. Надо было закончить допрос Андрея.

Когда Артемий дошел до двери темницы, стражник сообщил:

– Узник еще не проснулся, боярин. Я недавно попытался потрясти его, но он едва шевельнулся.

Раздосадованный новым препятствием, дознаватель позвал Филиппоса и велел привести помощника придворного врача, который замещал Саркиса после ареста.

– Он учился на знахаря, – сказал Артемий. – Это мне и надо. Пусть он принесет… А, я забыл, как называется снадобье. Этот порошок заставляет чихать и помогает приходить в себя. Он поймет, о чем я говорю.

Филиппос убежал. Артемий подошел к кусту шиповника, который рос во дворе, и вдохнул нежный запах спелых ягод. Вдруг он услышал голоса. Это были Мина и Ренцо. Они явно спорили. Заинтригованный дружинник подкрался ближе, скрываясь за кустами, и осторожно заглянул в сад. Молодые люди стояли на полдороге между беседкой и калиткой. С рукавом, обрезанным до локтя, с перевязанной рукой Ренцо казался уставшим и более бледным, чем обычно. Он слушал Мину.

– Но почему? Почему ты не можешь увезти меня в свою страну? – спрашивала девушка срывающимся голосом.

– Я уже тебе объяснял, – устало ответил Ренцо. – Я могу повторить это в более грубой форме. Я всего лишь бродяга, не имеющий ни стыда, ни совести. Послушай, Деметриос подтвердит, что моя нога никогда не ступала в императорский дворец Константинополя, хотя я утверждал обратное. Я человек низкого происхождения, у меня нет собственного дома… Я не создан для семейной жизни… И у меня другие планы. Тебе все ясно?

– Планы, связанные с прекрасными созданиями, о которых ты упоминаешь в своих рассказах! – с горечью заметила Мина. – Одной из них ты отдал свое сердце. Разве нет?

– Нет! – крикнул разгневанный Ренцо. – Если хочешь знать, большинство этих созданий не существует, а остальные не столь прекрасны, как я расписывал их.

– Нет, ты лжешь! Все, о чем ты рассказываешь, существует! Я тоже хочу увидеть мир! Два дня назад ты сказал, что хочешь увезти меня с собой. Во время обеденного отдыха, помнишь? А потом, почему ты в таком случае бился с Братославом?

– Вопрос чести, – вздохнул Ренцо. – Что касается всего остального, поговорим серьезно, боярышня. Я не представляю тебя путешествующей вместе с авантюристом моего пошиба. Напротив, я вижу тебя замужней женщиной, женой человека твоего положения, с кучей ребятишек, цепляющихся за твою юбку, следящей за семейным обедом…

Прикусив губу, Мина опустила голову. Немного помолчав, она ровным голосом сказала:

– Покажи мне свой кинжал.

– Еще один каприз! – воскликнул Ренцо в отчаянии. – Чтобы сравнить его с кинжалом, которым убили отца Настасьи, да?

Пожав плечами, Ренцо отцепил кинжал от пояса. Артемий увидел, как на солнце блеснул длинный тонкий клинок. Мина взяла кинжал в руки и принялась его разглядывать. Вдруг быстрым и точным движением она приставила острие к горлу Ренцо.