Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

– Да, конечно… Этот кинжал принадлежал моему отцу. Я привезла его на Русь, как Гита меч короля. Но я его дала… Я не понимаю…

– Кому ты его дала? – спросил Артемий, с трудом сдерживая нетерпение.

Митько и Василий затаили дыхание.

– Боярину Андрею. Он… Он очень страдает, поскольку любит принцессу. Но Гита влюблена во Владимира и даже не догадывается о страсти Андрея. Я хотела немного утешить его и дала ему кинжал, поскольку он не равнодушен к судьбе нашей страны. Это произошло тогда, когда я еще не была знакома с боярином Стриго…

Не слушая больше служанку, Артемий красноречиво взглянул на отроков.

– Конечно, мы его найдем в библиотеке! – бросил он. – Поспешим, надо как можно скорее арестовать его!

Дружинники выбежали из комнаты. В коридоре Артемий потребовал у стражника его оружие. Он обнажил полученный меч. Отроки последовали его примеру.

– Вот уж никак не ожидал! – воскликнул Митько, когда дружинники неслись по коридору. – Значит, этот проклятый латинянин тут ни при чем!

– Для меня это тоже сюрприз! – прорычал Артемий.

Остановив жестом отроков около двери библиотеки, старший дружинник прошептал:

– Будьте очень внимательны. Этот человек – опасный безумец. Сегодня утром я отчетливо видел симптомы болезни на его лице, но даже не догадывался, на что он способен!

Тихо открыв дверь, дружинники вошли в зал. Два молодых писца работали при свете свечей, стоявших на аналое. Отложив перья, они с любопытством взглянули на дружинников.

– Где боярин Андрей? – спросил дознаватель.

– Его здесь нет, – ответил один из писцов. – Сегодня он плохо себя чувствует. Наверно, поднялся в свои покои.

– Нет, возможно, он в церкви, – возразил другой писец. – Я слышал, как он сказал, что хочет помолиться Пресвятой Богородице. Правда, он выглядел больным! У него дрожали руки, и он разговаривал сам с собой…

Дружинники быстро выбежали из библиотеки. В коридоре Артемий сказал:

– В этот час собор должен быть закрыт, но Андрей мог пройти по крытой галерее. Поспешим! Если он захочет сбежать, арестуйте его. Если вы его застанете молящимся, будьте готовы вмешаться в любой момент, но дождитесь меня.

Отроки взбежали по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Артемий несся следом, стараясь подниматься так быстро, как позволяла старая рана на колене. В галерее он через решетчатые ставни увидел величавые главы храма, блестевшие при лунном свете над величественным силуэтом собора. Дознаватель подумал о неожиданном повороте событий. Если Андрей окажет сопротивление, дружинники не смогут арестовать его в церкви без вмешательства епископа. Артемий надеялся поговорить с преступником и убедить его сдаться. Но это будет возможно, только если Андрей искренне раскается! А ведь три человеческие жизни уже принесены в жертву преступной страсти! Надо во что бы то ни стало обезвредить его, поскольку вне зависимости от того, раскаялся Андрей или нет, преступное безумие может толкнуть его на новое преступление.

Войдя в церковь, Артемий попал на балкон, который занимал князь во время службы. Старший боярин вблизи увидел большую мозаику, которая изображала Владимира, преподносящего в дар Христу собор в миниатюре. Благодаря хитроумному расположению тысячи маленьких эмалированных квадратиков блестели в слабом свете. Взглянув поверх балюстрады, дознаватель заметил у входа шесть больших канделябров. В двух из них еще горели свечи. Дюжина свечей сверкала перед алтарем, покрытым красным покрывалом, освещая пурпурно-золотистую катапетасму [43]ризницы. Остальная часть церкви была погружена в полумрак. Только несколько икон в окладах, украшенных эмалью и жемчугом, блестели в свете лампад.

Артемий вспомнил слова писцов и, спустившись по винтовой лестнице, направился в придел, посвященной Пресвятой Богородице, который был расположен под западной аркадой. Внезапно из темноты появился Василий и взял дружинника за руку.

– Он там, – прошептал отрок, кивая головой в сторону предела. – Думаю, мы без труда арестуем его. Если хочешь поговорить с ним, мы подождем у входа.

Покачав головой, Артемий последовал за Василием, восхищаясь его бесшумной мягкой походкой. Ему самому не удавалось идти так, чтобы под сапогами не звенели плиты. Голосники [44], вделанные в стены, чтобы песнопения звучали звонче, усиливали малейший звук, раздававшийся в церкви.

Пройдя в придел, Артемий взглянул на силуэт. Человек стоял на коленях перед алтарем. Андрей молился. Пресвятая Богородица в лиловом хитоне, с челом, украшенным звездами, казалось, парила над ним, подняв руки, словно хотела обнять весь мир.

Дознаватель, немного поколебавшись, протянул меч Митьку, темный силуэт которого возник справа, и вошел в придел.

Не замечавший присутствия дружинника, Андрей, похоже, был в трансе. Он бормотал обрывки молитв, а слезы ручьем текли по его бледному лицу. Когда Артемий осторожно положил руку ему на плечо, молодой человек задрожал всем телом. Не вставая с колен, он обернулся и обратил на дознавателя горящий взгляд своих красных глаз с синими кругами вокруг.

– Пойдем со мной, боярин, – сказал дружинник. – Ты помолился, открыл свое сердце Господу. Теперь тебе надо объясниться с людьми.

– Я знаю, – прошептал Андрей. – Только… Кто сможет меня понять? Я самому себе внушаю ужас! И не могу надеяться на прощение!

– Не мне тебя судить. Я просто хочу, чтобы ты обо всем рассказал. Это принесет тебе облегчение, поверь мне.

Наклонив голову, Андрей с трудом выпрямился. Он дрожал, у него подкашивались ноги. Артемий позвал отроков. Поддерживая молодого боярина, дружинники довели его до дворца. Они встретили князя, и старший дружинник коротко рассказал Владимиру о своих недавних открытиях. Нахмурившись, с искаженным от ярости и негодования лицом, Владимир молча слушал дружинника. Он хотел обратиться к Андрею, но, подчиняясь знаку Артемия, довольствовался тем, что испепелил молодого человека взглядом. Казалось, Андрей погрузился в странную оторопь. Его глаза потухли, лицо походило на восковую маску.

– Князь, будет лучше, если ты оставишь меня наедине с ним, – сказал Артемий, когда Митько и Василий усадили Андрея перед столом писца. – Твое присутствие смущает его. А ведь я должен получить полное признание, чтобы судить его.

Скрепя сердце князь вышел в сопровождении отроков. Оставшись наедине с пленником, Артемий посмотрел на жалкого человека, сидевшего напротив, и ласково сказал:

– Ведь ты убил из-за любви к Гите, не так ли?

Постепенно взгляд Андрея оживился, словно ему на ум пришли далекие воспоминания.

– Из-за любви к Гите?

Вдруг губы Андрея скривились в горькой усмешке.

– Я тоже так думал! Но я грешил из-за гордыни! Я возомнил себя равным всемогущему Богу, вольному давать или отнимать жизнь. Своими знаниями я поделился с Гитой. Она – мое создание! Я отдал ей все, что у меня было самого ценного. Несправедливо, что она принадлежит другому! Я думал, мне все позволено, чтобы сохранить ее…