Макс Коллинз - Похищенный

– Ну ладно. О'кей. Но я хочу есть.

– Давай попробуем найти что-нибудь на кухне, – предложил я.

На кухонном столе остывал сладкий пирог. Остальная еда находилась на различных стадиях приготовления: на рабочем столе лежал кусок сырой курицы, в раковине – несколько очищенных картофелин. Но ребенок не сумел понять значения всего этого.

– Можно мне кусочек пирога? – попросил он, потом снял пальто, шапку и аккуратно положил их на стул; варежки он снял еще раньше.

– Конечно, – сказал я. – Потом, по дороге к твоим родителям мы где-нибудь остановимся и съедим по гамбургеру, о'кей?

И я отрезал ему кусок пирога. Пирог был с яблоками. Я отрезал и себе изрядный кусок и быстро проглотил его. Надо признать, пирог был отменным.

Я дал ему салфетку, он вытер свое миловидное отцовское личико и объявил:

– Мне нужно сходить в ванную.

– О'кей, – сказал я.

Я поднялся с ним наверх. Он попросил меня расстегнуть пуговицы на его штанишках, и я выполнил его просьбу. Но в ванную он вошел один и сделал все, что ему нужно было сделать. Я стоял у двери и слышал, как он спустил воду, открыл кран и помыл руки.

Он вышел из ванной, вытирая руки о свои штанишки.

– Давай зайдем в твою комнату, – сказал я, наклонившись, чтобы снова застегнуть пуговицы, – возьмем кое-какие твои вещи и затем оправимся в путь. Если у тебя есть любимые игрушки, ты можешь захватить их с собой. Мы не можем взять всех вещей.

– Почему вы ходите по дому в плаще?

– Потому что мы скоро уедем. Ну пошли, возьмем твои вещи.

Пока он выбирал игрушки из сундука у окна, я достал из комода кое-какую его одежду и уже запихивал ее в наволочку, когда снаружи послышался шум, похожий на шуршание гравия. Я подошел к окну.

К моему «оберну» подъехала какая-то машина – блестящий, совершенно новый «форд». Из него быстро вышли двое мужчин.

– Боже, – сказал я.

– Что случилось, мистер?

– Мы сейчас с тобой поиграем в одну игру, Карл, – сказал я, наклонившись, взяв его за маленькие плечи и заглянув в его темно-синие глаза. – Эта игра напоминает прятки. Ты сейчас спрячешься под кровать и будешь сидеть там тихо-тихо, как мышка, о'кей? Пока не услышишь, как я скажу: тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом.

– О'кей.

Он быстро залез под кровать.

– Только чтобы, как мышка, – сказал я и вытащил из кобуры пистолет.

Двое мужчин, которых я увидел, были моими старыми знакомыми. Я не встречался с ними очень давно. Последний раз я видел их четыре года назад в номере отеля «Картерет», что в городе Элизабет, штат Нью-Джерси. Тогда они изрешетили пулями Макса Гринберга и Макса Хэссела.

Я остановился в коридоре, за углом недалеко от лестницы и услышал, как открылась парадная дверь.

– Где все? – спросил высокий плаксивый голос.

– Я сейчас осмотрю дом, – ответил скрипучий баритон.

Они старались разговаривать тихо, но я их слышал.

– Что мне делать?

– Босс велел убрать всех.

– Боже, и пацана тоже, Фил?

– Да. Посмотри снаружи. Прикончи Геллера, фермера, его жену и мальчишку, всех чертовых куриц и коров, которые попадутся тебе на пути.

Пока они совещались, я лег, подполз к лестнице и смог рассмотреть их. Фил, парень с плоским лицом и восточными глазами, был в черном пальто, серой шляпе и серых перчатках; в руке он держал автоматический пистолет сорок пятого калибра. Джимми (его имя я запомнил с первой встречи), курносый, круглолицый парень с веселыми глазами, которого я тогда подстрелил, был теперь -в сером твидовом пальто, и в руке, закрытой перчаткой, он тоже сжимал пистолет сорок пятого калибра. На этот раз глушителей не было. Кто услышит выстрелы в такой дыре?

Джимми уже открывал дверь, чтобы выйти, когда я открыл огонь по мерзавцам. Пуля, угодившая Джимми в голову, заставила его вздрогнуть, как если бы он чего-то испугался, только он больше чем испугался – он еще завалился боком на крыльцо, заклинив открытую дверь своим телом.

Фила я ранил в руку, но, к сожалению, не в ту, в какой у него был пистолет, он открыл ответный огонь, и пули сорок пятого калибра начали сокрушать мир вокруг меня – стену, перила, ступеньки лестницы... Вдруг он куда-то исчез, но не вышел через дверь, блокированную телом Джимми, а спрятался где-то в доме.

Не видя иного выхода, я бросился вниз по лестнице, перескакивая сразу через три ступеньки, направив ствол пистолета влево, куда переместился Фил, а глаза мои были устремлены на пустую гостиную, когда этот сукин сын вырос из-за кресла и сделал прицельный выстрел, попав мне в бок, что заставило меня полететь вниз головой и скатиться по лестнице на пол, запутавшись в собственном плаще. Падение потрясло меня больше, чем выстрел, – во время своего полета я раз пять или шесть больно ударился головой о ступеньки; боли я пока не ощущал, одну лишь влагу на теле и, продолжал лежать на полу, я сделал несколько выстрелов туда, где только что находился Фил, но он исчез, и единственное, что мне удалось, это всадить пулю в пианино, которое жалобно и мелодично ойкнуло.

Не я один истекал кровью: Фил тоже оставил кровавый след, и я пошел по нему. Спотыкаясь, я прошел через дом, через гостиную, через кухню и в коридоре – проклятие – увидел еще одну ведущую наверх лестницу. Стараясь не шуметь, прижимаясь к стене, я поднялся по задней лестнице наверх и продолжал идти по кровавому следу, когда услышал крик ребенка.

Я бросился к его комнате; рана в боку уже давала о себе знать.

Фил, очевидно, вытащил ребенка из-под кровати и теперь прижимал его к себе; светловолосый мальчуган с лицом младенца смотрел на меня широко открытыми умоляющими глазами, в то время как Фил, заслоняясь им, словно щитом, направлял на меня дуло сорок пятого калибра.

Я чувствовал, что силы покидают меня, но крепче сжал рукоятку пистолета и сказал:

– Фил, ты должен знать это.

Фил, лицо которого было белее очищенных картофелин, что лежали в раковине внизу, произнес:

– Что, балбес?

Я всадил пулю ему между глаз и сказал:

– Выстрел в голову исключает всякую рефлекторную деятельность.

Разумеется, Фил меня уже не слышал. Он ушел туда, где его ждал Джимми. Мальчик прыгнул на пол, проворно опустившись на носки, в то время как мертвый Фил еще балансировал на ногах, ожидавших из мозга сигналов, которые они уже никогда не получат. Потом труп Фила упал лицом вниз и остался неподвижным.

– Как тебе понравился мой выстрел, парень?

– Мистер, вы плохо выглядите.

– Я знаю...

– Мистер, я боюсь...

– Сынок... твои родители... они внизу... в подвале. Они связаны...

Беспокойство исказило его лицо.

– Мама и папа ранены?

– Они в порядке, только... иди туда... выйди через черный ход... развяжи их. Приведи сюда папу... приведи сюда своего папу.