Макс Коллинз - Сделка

– После этого случая пресса не оставляла меня в покое, – сказал он безразличным тоном. Но по выражению его лица было видно, что былая обида еще не прошла.

– Черт с ними! Ты был пай-мальчиком годы! Ты же не был виноват, правда? Чертовы газеты! Почему эти сволочи не могли просто устроить тебе встряску?

Элиот пожал плечами.

– Наверное, потому что мы с Эви пили. Мы были пьяными, Нат, клянусь, но мы выпили. А ты знаешь, у меня репутация сторонника запрещения спиртных напитков. Поэтому получилось, что я просто лицемер.

– А как вы с Эви поживаете?

Эви была его второй женой.

– Не очень-то хорошо, – признался Элиот. – Ссоримся временами. Я много путешествую.

Мне было жаль, и я сказал ему об этом. Он вновь пожал плечами.

Потом я поинтересовался:

– А что ты делаешь сейчас? Уж раз ты собираешься задавать мне вопросы по поручению Большого жюри, ты, надо думать, вернулся в лоно блюстителей порядка. Так что же это? Финансы, юстиция, или что?

– Ничего особенного, – ответил он с досадной усмешкой.

– Продолжай. Выкладывай.

– Вообще-то, – сказал Элиот, выпрямившись и стараясь выглядеть внушительно, – это хорошая и очень важная работа. Я работаю в Агентстве Федеральной безопасности. А точнее, в отделении охраны здоровья и благосостояния.

– Что это означит?

– Это значит, – сказал он, пожимая плечами, – что я – главный администратор социальной защиты.

– А это что такое?

– Мы занимаемся разрешением социальных проблем, которые неминуемо возникают, когда в обществе появляется избыток рабочей силы или когда в одном месте концентрируется большое количество военных.

– Не пойму, о чем ты говоришь.

Он сжал губы, раздражаясь, а может, смущаясь.

– Я говорю об охране здоровья и морали военных и рабочих оборонной отрасли. О чем ты еще думаешь?

– Мне кажется, ты говоришь о венерических болезнях.

Вздохнув, он рассмеялся.

– Да, именно о венерических болезнях я и говорю.

– Мне кажется, я видел некоторые твои фильмы когда был на службе.

Теперь уже он явно смутился и замахал руками.

– Это лишь небольшая часть всего, Нат. Я осуществляю надзор за деятельностью местных отделений. Мы в первую очередь стараемся помочь местным властям бороться с проституцией, особенно в районах которые находятся неподалеку от военных и морских баз или индустриальных районов. И в городах, где военные и моряки проводят свои отпуска. Вот поэтому они попросили такого старого полицейского, как я, занять руководящее место.

– Понятно.

– Ты можешь сидеть тут и ухмыляться, сколько влезет. Но венерические болезни – это большая проблема: в первой мировой воине солдаты страдали главным образом не от ранений, а от венерических болезней.

– Думаю, ты прав. Если что нужно в этом мире, так это больше убивать и меньше заниматься любовью.

Элиот слабо улыбнулся.

– Только ты можешь к этому так относиться, Нат. Я считаю, что это – важная работа.

– Не надо меня обманывать, Элиот. Я знаю, что, когда идет дождь, надо надевать галоши.

– А ты не сильно изменился.

– Ты тоже. Ты все еще с этими чертовыми неприкасаемыми.

Элиот рассмеялся, я тоже. Это было замечательное мгновение. Но когда оно пролетело, в комнате наступила тишина, довольно неприятная. За окном прогремел поезд, и напряжение спало.

– Ты знаешь, почему я здесь, – вдруг сказал он.

– Да. Я лишь не знаю, почему главного специалиста по венерическим болезням из ФБР попросили выполнить работу для обвинителя Большого жюри.

– Я все еще агент ФБР, поэтому я в городе. Вместе с ФБР мы устраиваем совместный семинар в одном из банковских зданий. Мы созвали конов из всего города и из пригородов.

Держу пари, я знаю, в каком конференц-зале они собирались, – недалеко от штаб-квартиры ФБР. Окна большой комнаты выходили на Рукери. Из этих окон такие агенты, как Пурвис и Сэм Паули, вывешивали подозреваемых за ноги, пока те не начинали говорить. По крайней мере, один подозреваемый упал вниз. Газеты подняли шум. Шумно было и на асфальте, когда он грохнулся

А теперь Элиота использовали для того, чтобы он обучал копов бороться с проститутками. Ну не чудная ли вещь – наши законники?

– Дай-ка подумать, – промолвил я. – Район сталелитейных заводов на востоке должен быть раем для проституток.

Он кивнул:

– А другая ключевая зона – пульмановский завод, к западу от того места.

А еще была пульмановская авиационная промышленность, которая существовала чуть ли не вечность. А рядом был локомотивный завод. Еще перед тем как я стал служить, ходили слухи, что там изготавливают танки.

Элиот встал и налил себе большую чашку холодной воды из крана в ванной.

– Копы в этих промышленных районах никогда не сталкивались с таким размахом проституции, как сейчас: это просто эпидемия. Мы помогаем им.

– Ты и ФБР.

– Да.

Снова усевшись, он попивал воду.

– Так значит, они попросили тебя помочь им и для этого поговорить с несговорчивым парнем по фамилии Геллер, и ты согласился – «пожалуйста», «конечно», сказал ты.

– Ты обиделся, Нат?

Я покачал головой.

– Я бы никогда не смог обидеться на тебя, Элиот. Во всяком случае, сильно. Но вот уже десять лет ты пытаешься сделать из меня примерного гражданина. Ты не хочешь бросить это занятие?

– О чем ты говоришь? Я слышал, как ты говорил правду, давал свидетельские показания. Слышал своими ушами. Видел своими глазами.

– Кого еще ты собираешься использовать?

– Но ведь ты тоже это делал! Ты сказал правду.

– Однажды. От этого я не стал святым.

– Нат, ты не на стороне Нитти. И никогда не был.

– Так и есть. Я на своей собственной стороне.

– На той, которая наиболее безопасна для тебя ты хочешь сказать.

– Или наиболее выгодна. Элиот поставил чашку на стол.

– Компания подмяла под себя все профсоюзы в этом городе. Ты можешь спокойно думать о твоем отце, о том, что он сделал для профсоюзов, и бесстрастно наблюдать за происходящим?

Я мягко указал ему:

– Элиот, ты – мой друг, но, приплетая сюда моего старика, перегибаешь палку. А если ты считаешь, что я один могу уничтожить коррупцию в профсоюзах, которая существует годы, десятилетия, то ты еще хуже этих ребят в сумасшедшем доме, с которыми я имел дело.

– Ты же знаешь, что расследование касается ИАТСЕ и взяточничества в кинобизнесе.

– И что из этого?

– Это значит, что ты помогал Пеглеру в его собственном расследовании.

– Между прочим, ты втянул меня в историю, сообщив мое имя ребятам из ФБР. Я не хотел благодарить тебя за это.

– Кажется, нет.

– Именно поэтому мне временами хочется тебе ребра пересчитать.

Элиот не обратил внимания на мои слова и продолжал гнуть свою линию:

– Ты ведь много знаешь об этом, Нат. Ты встречался со многими руководителями мафии.