Эллис Питерс - Послушник дьявола

— И Мэриет застал тебя за этим делом, — спокойно подсказал Хью.

— Я отрубил древко у стрелы, чтобы удобнее было тащить тело. Руки у меня были в крови — что еще мог Мэриет подумать? Я клялся, что это не моя работа, но он не поверил мне. Он сказал: «Быстро уходи, смой кровь, возвращайся к Розвите, оставайся там весь день, я сделаю все, что надо. Ради нашего отца, — говорил Мэриет. — Он так тебя любит, это разобьет его сердце…» И я сделал, как он говорил! Наверное, Мэриет подумал, что это убийство из ревности… ведь он представления не имел, что я — что мы — что нам было что скрывать. Я ушел, а Мэриета застали на месте преступления, которого он не совершал.

Слезы выступили у Найджела на глазах. Он вслепую стал искать чью-нибудь руку, прикосновение к которой успокоило бы его, и Мэриет внезапно опустился на колени. Лицо юноши было по-прежнему суровым и еще больше стало походить на лицо отца, но он принял в свою руку дрожащую руку брата и крепко сжал ее.

— Я вернулся домой только поздно вечером и тогда услышал… Как я мог заговорить? Я бы предал всех… всех… — слабо защищался Найджел. — Когда Мэриета выпустили после того, как он дал обещание надеть рясу, я пошел к нему. Я предложил… Он не разрешил мне вмешаться. Он сказал, что он так решил, что он этого хочет и пусть все идет, как идет…

— Это правда, — проговорил Мэриет. — Я уговорил Найджела. И так дела обстояли хуже некуда. Зачем же еще усугублять беду?

— Но Мэриет не знал о заговоре… Каюсь, — произнес Найджел, цепляясь за руку брата, которую он держал в своей, и медленно погружаясь в благословенное беспамятство — спасение от страшной действительности. — Каюсь в том, что я совершил по отношению к дому моего отца… и больше всего — по отношению к Мэриету. Если я останусь жив, я искуплю…

— Он будет жить, — сказал Кадфаэль, выйдя во двор и радуясь, что покинул этот дом скорби. Он глубоко вздохнул морозный воздух и выдохнул облачко пара. — Да, будет жить и сможет загладить свою вину, вербуя солдат для короля Стефана, если только сможет держать в руках оружие к тому времени, как его величество двинется на север. А это, скорее всего, произойдет только после праздников, ведь надо собрать целую армию. Я уверен, Джейнин хотел убить Найджела — видно, убивает он так же легко, как улыбается, — но кинжал скользнул чуть в сторону, и рана не смертельна. Мы подлечим Найджела, он отлежится, восстановит силы после потери крови, снова станет самим собой и сможет служить тому, кто привлечет его на свою сторону. Если только ты не собираешься арестовать его по обвинению в измене.

— Что такое измена в наше сумасшедшее время? — уныло ответил Хью. — Когда два монарха воюют, дюжина мелких князьков вроде Честера ловят рыбку в мутной воде, и даже такие люди, как епископ Генри, мечутся между двумя или тремя партиями, не зная, кому хранить верность. Нет уж, бог с ним, с Найджелом, он мелкая сошка, просто предатель, перебегающий от одного хозяина к другому, но по своей природе он не убийца, к этому, я думаю, у него нет склонности.

Вслед за Хью и Кадфаэлем из лазарета вышла плотно закутавшаяся в плащ Розвита и быстрыми шагами двинулась в сторону зала для гостей. Несмотря на перенесенное унижение и горе — ведь ее бросил муж, с которым их только что обвенчали, — она все еще была красива; но мимо этих двух мужчин она пробежала, отводя глаза в сторону.

— Красив тот, чьи поступки красивы, — изрек брат Кадфаэль, глядя ей вслед. — А, ладно, они стоят друг друга. Пусть сами разбираются.

В тот же день после вечерней службы Леорик Аспли попросил аббата принять его.

— Отец мой, я бы хотел обсудить с тобой еще два дела. Одно касается этого молодого монаха из приюта святого Жиля, который действительно оказался братом моему сыну Мэриету в отличие от его брата по крови. Мой сын сказал мне, что самое горячее желание брата Марка — стать священником. Без сомнения, он достоин этого. Отец мой, я предлагаю оплатить годы его обучения, сколько бы это ни стоило, чтобы он мог достичь своей цели. Если ты согласишься направить его учиться, я заплачу за все и еще останусь его должником.

— Я и сам заметил такую склонность у молодого человека и одобряю ее, — проговорил аббат. — В нем есть этот дар. С радостью принимаю твое предложение и буду следить за успехами брата Марка.

— Второе дело, — продолжал Леорик, — касается моих сыновей, потому что, пережив и горе, и радость, я понял, что у меня два сына, как совершенно справедливо дважды напомнил мне один из монахов твоей обители. Мой сын Найджел обвенчан с дочерью владельца манора, у которого теперь нет наследника-сына; следовательно, Найджел получит этот манор через жену, если сумеет заслужить прощение за предательство. Поэтому я хочу, чтобы манор Аспли перешел к моему младшему сыну Мэриету. Я намерен составить об этом документ и прошу тебя быть моим свидетелем.

— С удовольствием, — сказал Радульфус, улыбнувшись. — Я охотно расстаюсь с Мэриетом сейчас и надеюсь встретиться с ним спустя какое-то время при других обстоятельствах: для жизни в наших стенах он не создан.

Этим же вечером брат Кадфаэль удалился в свой сарайчик перед повечерием проверить, как обычно, все ли там в порядке, погас ли огонь в жаровне или тлеет так слабо, что не представляет никакой опасности, убраны ли сосуды, которые сегодня больше не понадобятся, хорошо ли бродит вино, плотно ли закрыты кувшины крышками, а фляги и бутылки — пробками. Кадфаэль устал, но душой он успокоился: мир вокруг уже не представлялся ему таким хаотичным, как два дня назад, да и невиновный обрел к этому времени свободу, хоть и весьма дорогой ценой. Ведь мальчик боготворил своего красивого доброго старшего брата, отраду глаз для всех, обладающего такими прекрасными манерами и физическими достоинствами, о которых младшему и мечтать не приходилось; и любили старшего неизмеримо больше, но на поверку у него оказалась неустойчивая, легко поддающаяся соблазнам душа. С поклонением теперь было покончено, однако сострадание, преданность и даже жалость могут привязывать не менее сильно — Мэриет ушел из комнаты больного Найджела последним. И надо же — это вызвало у Леорика сильный приступ ревности, почему, мол, Мэриет так долго пробыл там, будто прикованный к постели брата, а не пошел сразу вслед за отцом. Этой троице еще предстоит пережить много трудных моментов, прежде чем все утрясется.

Вздохнув, Кадфаэль уселся на скамью. В сарайчике было темно, тихо, изредка только вспыхивали искры в жаровне. До повечерия еще четверть часа. Хью отправился наконец домой, отложив назавтра дела по сбору солдат в армию короля. Рождество придет и уйдет, а там явится Стефан — мягкая, добрая, флегматичная душа, человек благородных наклонностей, которого лишь явная измена может вынудить применить силу. Он умеет действовать решительно, когда хочет, беда его заключается в том, что его злость очень быстро проходит. Ненавидеть по-настоящему он не умеет.