Эллис Питерс - Сокровенное таинство

Даже в самый знойный день от поверхности воды хоть чуть-чуть, да веет прохладой. Серебристый глянец Северна казался неподвижным, но в воздухе ощущалось — если только это не мерещилось — слабое дуновение бриза, и тянувший от воды холодок слегка смягчал удушающую жару.

Хумилис опустил иссохшую руку за борт и погрузил пальцы в реку, на берегах которой был рожден. Фиделис заботливо поддерживал его, довольный тем, что в лодке не так душно, как на берегу, а стало быть, его другу дышится легче. Мягкими движениями ладоней юноша помогал брату Хумилису, когда тот поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь ничего не пропустить, вобрать в себя все, что открывалось взору на медленно проплывавших мимо берегах Северна. Фиделис не чувствовал неудобства оттого, что сидел неподвижно, не ощущал ни малейшей усталости и даже почти не испытывал грусти. Вернее, он свыкся с ней настолько, что она уже стала неотъемлемой частью его существа. Здесь, в лодке, уединившись со своим старшим другом, словно на острове, он был едва ли не счастлив, хотя счастье это было горьким и мучительным.

В начале плавания им пришлось обогнуть весь город, ибо выше по течению Северн делал петлю вокруг Шрусбери и над его берегами высились городские стены. Река служила своего рода крепостным рвом, защищая город со всех сторон, — так что он превратился бы в остров, если бы не узкий перешеек, на котором, перекрывая единственный доступ по суше, стоял замок.

После того как лодка миновала западный мост, под которым Мадог хранил свои снасти, русло реки стало извилистым, и путешественникам приходилось следовать изгибам Северна, подставляя поднимавшемуся все выше светилу то левую, то правую щеку. Уровень воды был гораздо ниже, чем обычно в это время, но для легкой лодочки глубина была достаточной, а немногочисленные мели, подстерегавшие у берегов, Мадог знал наперечет. Поэтому он правил лодкой хотя и без спешки, но сноровисто и уверенно, сознавая свое мастерство.

— Вот эти места я хорошо помню, — с улыбкой заметил Хумилис, когда, следуя очередному изгибу, лодка повернула на запад и взгляду открылся Франквилль. — Для меня такое путешествие — одно удовольствие, но тебе-то, мой друг, — обратился он к Мадогу, — наверное, нелегко приходится.

— Нет, — коротко ответил Мадог, который отличался немногословием, когда приходилось говорить по-английски, — красноречие в нем пробуждалось лишь при звуках родной валлийской речи. — Вода дает мне пропитание, да что там — это вся моя жизнь. По реке плавать мне всегда в радость.

— И в непогоду?

— А мне все едино, — отозвался Мадог и бросил быстрый взгляд на небо, подернутое легкой дымкой.

Миновав Франквилль и оставив позади городские стены, путешественники заскользили по водной гляди между широкими пойменными лугами, которые даже в нынешнюю засуху все же питала влага, а потому трава на них была сочнее и ярче, чем на возвышенности. Камышовые заросли у берегов источали прохладу, казалось, только здесь истомленная жаждой земля могла дышать полной грудью. Затем луга кончились, и берега стали обрывистыми. Старые высокие ивы склонялись над рекой, отбрасывая длинные тени. Сейчас вода отступила от берегов, и кое-где обнажились могучие, узловатые корни деревьев. Еще один поворот — и взору предстала иная картина: по правую руку раскинулась плоская равнина, а по левую — берег поднимался песчаными уступами, тянувшимися до подножия поросшего пожухлой травой склона, а на горизонте виднелись покрытые редколесьем холмы.

— Теперь уж недалеко, — промолвил Хумилис, оживленно смотревший по сторонам. — Я эти места хорошо помню. Надо же, сколько лет прошло, а здесь все как прежде.

Возможно, удовольствие, которое он испытывал от этой поездки, придавало больному сил, во всяком случае голос его звучал отчетливо и ровно, хотя на лбу снова выступили бусинки пота. Заметив это, Фиделис бережно отер другу лицо и склонился над ним, стараясь собой укрыть его от солнечных лучей.

— Я чувствую себя ребенком, которого взрослые взяли с собой на праздник, — улыбнулся Хумилис. — И право же, меня ждет настоящий праздник — встреча со своим детством. Жизнь, Фиделис, — это замкнутый круг. Появившись на свет, мы рвемся вперед, покидаем своих близких и родные края, стремимся увидеть новые земли и завести новых друзей, но в какой-то момент нас начинает тянуть назад — туда, откуда мы начали свой путь. И мы возвращаемся к истокам, потому что идти дальше некуда, — круг замкнулся. Мы исполнили предначертанное и должны расстаться с этим миром. И не стоит печалиться, ибо так замыслил Творец, к нашему же благу. — Хумилис попытался приподняться, чтобы посмотреть вперед, и Фиделис поддержал его. — Глядите, — воскликнул больной, — вон за теми дверями лежит мой манор, мы приехали!

Вдоль берега тянулась длинная и узкая полоска красноватого песка, а над ней поднимался поросший травой склон, по которому вилась утоптанная тропинка. Лодка уткнулась носом в песчаную отмель, и Мадог, подобрав весла, соскочил в воду. Он выбрался на берег и, приподняв суденышко за нос, подтянул его на песок, чтобы не снесло течением.

— Подождите-ка чуток в лодке, а я схожу в дом и скажу хозяевам, что к ним гости пожаловали.

Хозяину, который нынче арендовал Сэлтон, было около шестидесяти, и он хорошо помнил мальчонку лет на десять младше его самого, сынишку здешнего лорда, который родился в этом доме и провел здесь первые годы своей жизни. Арендатор кликнул пару слуг, те наскоро соорудили носилки, чтобы отнести лорда Годфрида в дом, и поспешили к реке. Хозяину не терпелось увидеть гостя — не прославленного защитника Иерусалимского королевства, а того мальчугана, которого он учил плавать и удить рыбу и трехлетним карапузом впервые усадил верхом на низкорослую лошадку. Их детская дружба продолжалась недолго, да он и не вспоминал о ней все это время. Почитай, вся жизнь прошла — он вырос, женился, завел семью, предаваясь повседневным трудам и заботам, но сейчас воспоминания нахлынули на него с небывалой силой.

Хотя Мадог в нескольких словах и предупредил его о состоянии гостя, хозяин не сумел скрыть потрясения, увидев на борту лодки иссохшую, немощную фигуру — едва ли не бесплотную тень. Быстро овладев собой, хозяин бросился вперед, предлагая свою помощь, но его замешательство не укрылось от Хумилиса.

— Ну что, Элрид, видишь, как сильно я изменился? — Полузабытое имя само собой всплыло из глубин памяти. — Да, приятель, мы с тобой уж не те сорванцы, что были когда-то. Знаю, что выгляжу я не лучшим образом, но пусть это тебя не тревожит. Со мной все в порядке, и я очень рад, что вновь вижу тебя в добром здравии и на той же земле, где расстался с тобой много лет назад.