Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

В главном прогнозе своем он ошибся. Ему казалось невозможным, чтобы русский народ, вооруженный во время войны, не восстал бы против коммунистической власти, поработившей его. В таком случае, считал он, место эмиграции там, в рядах армии и народа, сбросивших советскую власть, чтобы стать на защиту родины.

Считал он также, что Красная армия под ударами внешнего врага разложится и в стране наступит хаос, с повторением во втором издании, под другими именами, но в той же сущности происходившего в России в 1918 году. И в этом новом калейдоскопе гражданской смуты, так же, как и тогда, предполагал он, выделится вооруженное национальное движение, в котором сольются лучшие элементы армии и народа. И если стимулом этого движения будет «свержение советской власти и защита родины», то место эмиграции в его рядах.

Но если бы этого не случилось?

«Что делать, - ставил он вопрос, - если в случае войны народ русский и армия отложат расчеты с внутренним захватчиком и встанут единодушно против внешнего (врага)?»

На этот вопрос Деникин дал следующий ответ: «Я не могу поверить, чтобы вооруженный русский народ не восстал против своих поработителей. Но, если бы подобное случилось, мы, не меняя отнюдь своего отношения к советской власти, в этом случае, только в этом единственном, были бы бессильны вести прямую борьбу против нее. Для нас невозможно было бы морально, ни при каких обстоятельствах, прямое участие в действиях той армии, которая ныне именуется «Красной», доколе она не сбросит с себя власть коммунистов. Но и тогда наша активность, тем или другим путем, должна будет направлена не в пользу, а против внешних захватчиков».

Эта возможность, которую в 1938 году Деникин отвергал, стала реальностью через несколько лет. Не меняя своего отношения к советской власти, Деникин направил свою активность против внешнего врага, против немцев. Об этом рассказ будет дальше. Кроме того, во время войны он переместил звенья своего «двуединого» лозунга - «свержение советской власти и защита России» на «защита России и свержение большевиков».

Таким образом, эмигрантская программа генерала Деникина фактически оставалась формулой белого движения. Но призыв его к «свержению советской власти и защите России» многим казался странным противоречием. Критики Деникина указывали на то, что нельзя защищать Россию, подрывая ее силы свержением власти, так же как и нельзя свергнуть советскую власть без участия внешней силы. Словом, «или большевистская петля, или чужеземное иго». На этот упрек Антон Иванович отвечал: «Я не приемлю ни петли, ни ига!»

Деникин очень щепетильно относился к историческим документам, находившимся в его распоряжении. Он никогда не рассматривал их как свою личную собственность. Считал, что они должны со временем перейти в исторический архив российского государства, но только после его освобождения от большевиков. Беспокоясь за сохранность архива, он хотел передать его на временное хранение в какое-нибудь солидное иностранное государственное учреждение, которое на основании письменного договора гарантировало бы генералу право пользоваться им для исторических работ и в то же время строго ограничивало бы доступ к документам посторонним лицам без особого на то разрешения самого генерала Деникина. В августе 1935 года Антон Иванович подписал соглашение по этому вопросу с «Русским заграничным историческим архивом при Министерстве иностранных дел Чехословацкой республики» и передал ему на хранение следующие документы: имеющийся у него (не полный) архив по делам Особого совещания, то есть деникинского правительства на Юге России, материалы личного архива генерала Деникина по истории русской революции и гражданской войны (включающие 831 документ; кроме того, там были лубки и фотографии), архив (обширный, но тоже не полный) генерал-квартирмейстерской части Вооруженных Сил Юга России.

В то время когда Антон Иванович вел переговоры с чехами и фактически уже принял решение передать им хранившиеся у него бумаги, генерал Н. Н. Головин (военный историк) старался заполучить деникинский архив для Гуверовской библиотеки при Стэнфордском университете в Калифорнии. Головин был тогда агентом этой библиотеки. Он собирал для нее в Европе и переправлял в Америку русские документы, связанные с периодом гражданской войны. По-видимому, Н. Н. Головин усвоил американское искусство «продавать» свой товар, так как именно в таком духе были составлены его письма к генералу Деникину. Не упустил он и случая очернить товар конкурентов. В данном случае товаром конкурентов был Пражский архив, и, чтобы настроить против него Антона Ивановича, Головин писал: «нет никакой гарантии против того, что чехи не передадут документы… большевикам. Чехи не постеснялись выдачи большевикам адмирала Колчака - с архивами стесняться будут меньше».

В то время «гарантия», составленная опытными юристами, казалась абсолютно надежной. Но она имела силу до тех пор, пока Чехословакия сохраняла самостоятельность. Как только эта самостоятельность исчезла, русский архив, находившийся в Праге, поставлен был под знак вопроса… Таким образом, аргумент Н. Н. Головина задним числом оказался пророческим.

В тридцатых годах Антон Иванович несколько раз ездил в лекционное турне по Югославии и Чехословакии, где кроме находившихся там русских эмигрантов его с почетом и уважением принимали и слушали представители местной администрации и интеллигенции. Ездил он и в Англию. Но, пожалуй, самой памятной для него поездкой было путешествие в 1937 году в Бухарест по приглашению румынского короля. Генерал был кавалером румынского боевого ордена Св. Михаила, полученного им за доблесть и боевые отличия, когда он командовал в конце 1916 и в начале 1917 года 8-м армейским корпусом, посланным на выручку румынам после объявления войны Германии. В день орденского праздника все кавалеры ордена Св. Михаила должны были по традиции облачаться в особые белые накидки. Не желая вводить кавалеров в лишние расходы, придворное ведомство Румынии снабдило их белыми пелеринами бесплатно, в виде подарка. Бывшему Главнокомандующему оказали большое внимание и король и румынское общество. Румынская печать отметила потом, что 7 ноября, в день, когда советский посол в Бухаресте праздновал двадцатилетие советской власти, король чествовал в своем дворце генерала Деникина.

Небольшая подробность. Белая пелерина, выданная генералу Деникину в Румынии, была переделана в феврале 1941 года в подвенечное платье для его дочери Марины.

Летние каникулы семейство Деникиных проводило в разных местах Франции. Свои впечатления от первого пребывания в Allemont Антон Иванович описал в письме к Н. И. Астрову: