Далия Трускиновская - Кот и крысы

– Бога бы ты хоть всуе не поминал…

– Она слишком много видела и знала, князь, она бы выдала. И напрасно ты полагал вывести ее потом через подземелья - Перрен и Ларжильер с тебя глаз не спускали. Перрен так и вовсе был убежден, что ты сам подослал ту страшную образину, чтобы иметь повод спрятать Пухову поглубже…

– Перрен не хуже моего знал, что у нас на плечах повисли архаровцы.

Тереза насторожилась - вот уже второй раз помянули архаровцев, и это наводило на совсем нехорошие мысли. Кто-то из двоих, князь или Мишель Ховрин, натворил дел, достойных внимания Рязанского подворья. Это не мог быть Мишель! Однако сейчас, когда она не видела лиц, не ощущала рук, а лишь слышала голоса, слух прирожденной музыкантши обострился. Нюансы и обертоны сделались более отчетливы, насыщенность каждого слова чувством уже стала приобретать цвет: слова князя были то пунцовы, то лиловы, той глубины оттенка, которая вот-вот выльется в беспросветную черноту; слова Мишеля были - как по серо-голубому полю чертятся быстрые исчезающие синие и черные линии. Музыка пунцовых слов убеждала, музыка холодных синих и черных - нет. И это было страшно. Тереза прислонилась к стенке. Мишель лгал…

– А кто додумался идти ночью в дом захаровской мартоны? - спросил князь.

– А чего ж не пойти, когда привратник меня с младенчества помнит?

– То-то вы с Франсуа ему и отплатили…

– Молчал бы ты, князь!

– Да ведь уже ясно стало, что ничего нельзя спасти!

– Это теперь ты сделался добродетельным, слушать тошно! А коли ты добродетелен, как Грандисон, что же дозволил в своем доме вести игру? Или добродетель - сама по себе, деньги же - сами по себе?

– Это я слышу от господина, который ради двух побрякушек погубил хорошо поставленное дело, - теперь и голос князя прочертил сине-черную молнию.

Но даже ежели бы князь сейчас признался в злодеяниях, поджег лавку, оборотился рогатым чертом, Тереза не придала бы этому значения. Мишель лгал, лгал с первой минуты своего появления здесь… и, возможно, в ее жизни…

Она решительно вошла, чтобы сказать ему это.

Мужчины повернулись к ней.

– Мишель, я должна с тобой поговорить, - сказала она по-французски.

– Да, моя любовь, - ответил он, и ощущения цвета пропало, голос потерял смысл, потому что Тереза видела любимые светлые глаза, и эти глаза растворяли ее, словно кусочек сахара в кипятке.

– Извольте, сударыня, - произнес князь по-русски и посмотрел на нее, как ей показалось, сочувственно. - Я благодарен вам от души, а сейчас позвольте откланяться.

– Не дурачься, князь. Уйдем вместе. Сейчас нам расставаться не след, - быстро сказал Мишель. - Надобно скорее предупредить твоего любезного Генерала.

– Не хочешь отпускать меня? - спросил князь. - Боишься, что я в расстройстве чувств отправлюсь в полицейскую контору и кое-что поведаю про кавалера де Берни? Опамятуйся.

– Тереза, князь попал в беду, - опять по-французски заговорил Мишель. - Несчастья его велики, а что самое ужасное - мы остались без денег. У нас на двоих и пяти рублей не будет. Я не могу более просить в долг у Перрена, я… мы оба ему должны. Я как человек порядочный обязан сопроводить князя и его друга в безопасное место. И тут же я вернусь! Тереза, дайте нам в долг сколько возможно!

– Если бы у нас были те деньги, что я отнесла по вашему приказу господину Архарову… - начала было она.

– Кабы вы были умны и сумели разумно поговорить с господином Архаровым, то мы, возможно, не оказались бы в столь бедственном положении…

– Так в ваших несчастиях я виновата? - Тереза тут же бросилась к своему тайничку за печкой, который сама так заботливо обустроила, чтобы вынуть оттуда все содержимое и бросить на столик.

И тут в полной тишине раздался стук копыт.

Три лошади рысили по Ильинке - и вдруг остановились у дверей модной лавки.

– Покупатель, в такую рань? - удивился князь.

– Тихо… - прошептал Мишель. - Тереза, выгляни в окно.

Тереза чуть приподняла край занавески и ахнула.

– Что там?

– Архаровцы…

Князь и Мишель переглянулись.

– Они выследили нас? - без голоса сказал князь.

– Невозможно… - так же отвечал Мишель. - Тереза…

– Есть черный ход, - быстро произнесла она. - Погодите…

И, повернувшись к мужчинам спиной, стала отворять тайничок.

Когда она несколько мгновений спустя выложила на стол два мешочка с монетами, ей показалось странным, что Мишель держит руку за пазухой, а князь открыл рот для каких-то слов, но онемел.

– Мишель, тут почти все, возьми, уходите…

– Ты назначила в это время встречу? Кому? - спросил Мишель.

– Вы с ума сошли! Уходите, ради Бога! Это не ко мне! Я никого не звала! - вдруг испугавшись, воскликнула она.

– Ховрин, довольно дурачеств! - в голосе князя была внезапная строгость - строгость мужчины, призывающего к порядку недоросля.

Мишель прислушался.

– Они спешиваются… они точно идут сюда…

– Сударыня, бегите вниз, встретьте их там, ради всего святого! - воскликнул князь. - Займите их чем-нибудь, не позволяйте входить в задние комнаты! Бегите!

Мишель сунул деньги в карманы.

– Я вернусь, - сказал он. - Этот поцелуй - не прощальный, любовь моя, счастье мое…

Она и сама всей душой, всем телом требовала хотя бы поцелуя.

– Да бегите же! - прикрикнул князь, становясь между ними и распихивая их. При этом он задел рану, застонал, закряхтел. - Будут еще поцелуи, все будет… только бегите вниз…

Тереза выскочила из спальни и поспешила через задние комнаты к дверям лавки, в которые стучал собственноручно поручик Тучков.

Рядом, держа в поводу его Милорда и свою кобылу, стоял Яшка-Скес в синем полицейском мундире, а Захар Иванов остался в седле.

– Погодите, сударь, я не одета, - крикнула Тереза.

– Мне до этого нет дела, сударыня, - отвечал Левушка. - Я привез вам пакет. Дело важное и срочное!

Закутавшись в шаль и придерживая ее, Тереза отодвинула засов.

– Доброе утро, сударыня, - сказал Левушка, входя. - Опять я к вам с поручением.

Скрипнула лестничная ступенька, донесся шорох.

– Да у вас, поди, крысы. Как бы всего товара не погубили. Извольте получить, - Левушка протянул конверт.

– Точно ли мне? Тут нет надписи.

– Точно вам. Вскрывайте.

Тереза открыла конверт и выложила на консоль сложенные бумаги. Они были писаны по-французски. Она прочитала первые строки - и ахнула.

– Особа, посылающая вам сии векселя, полагает, что вы сумеете найти для них наилучшее применение, - хмуро сказал Левушка. По дороге Захар успел ему кое-что рассказать о своем наблюдении за лавкой.

Тереза помолчала, рассмеялась было, но смех перешел в плач.

Левушка не сочувствовал. Он молча смотрел, как она пытается вытереть лицо плотной тканью турецкой шали.