Далия Трускиновская - Блудное художество

Будет кого, поставив меж колен и положив ему руки на плечики, учить уму-разуму, чтобы во всякой драке бился до победного конца… как покойный дед учил…

И угомонится душа, перестанет ждать невозможного. Забыть, забыть, усилием воли - забыть… разве так не бывает, захотел - и забыл?

Бывает.

Но прежде, чем в пречистенском особняке заорет младенец, надобно вбить ума в голову его батюшке. Ибо батюшка сей раскис, как старый лапоть в луже. Вот тоже выдумал - лечиться от хандры по кабакам да дурацкой дракой! Обер-полицмейстер? Мальчишка сопливый…

Архаров ощущал себя лошадью, оседланной и взнузданной кое-как, меж подпругой и брюхом два кулака просунуть можно. Ни всадника понести, ни прыгнуть, нет ощущения подтянутости, нет ощущения строгости сбруи, стало быть, нет готовности к движению. А есть готовность хоть весь день стоять, опустив башку. Надо собираться с духом, надо жить дальше, надо жить иначе, а что, собственно, произошло? Да ничего не произошло. Две ночи подряд с продажными девками провел. И - все. Погулял - будет!

Именно так - две продажные девки, о которых вспоминать решительно незачем.

Переодевшись, он приказал везти себя к Рязанскому подворью.

Архаровцы встретили командира настороженно. Они не знали, с чего он вчера ударился в бега, не знали, где его носило, но Михей Хохлов утром был по делу в «Негасимке», встреча у него там была назначена, и Герасим тихонько рассказал о явлении пертового маза. Когда человек вот этак срывается и на всю ночь уходит колобродить, поди знай, что это его встряхнуло и ошарашило, да не соберется ли он срывать зло на подчиненных.

– Ваша милость, - сказал Тимофей. - Тут Канзафаров в канцелярии сидит, вас дожидается, еле доплелся. Ранили его на Ходынке.

– С этим - к Матвею. Более никто из наших не пострадал?

– Ваша милость, допросите его, Христа ради. Он такое сказывает, что лучше бы вашей милости послушать, - совершенно не боясь архаровского гнева, посоветовал Тимофей.

Обер-полицмейстер вздохнул и пошел в канцелярию. Теперь следовало заняться чем-то таким, чтобы голова не имела свободного уголка для лишних мыслей.

И это у него получилось.

Когда Степан объявил, что давешний шут из шулерского притона и убийца Абросимова - одно лицо, Архаров едва не подпрыгнул.

– Черт, - сказал он. - Доподлинно черт! И что Федька?

– Федька за мной драгун прислал, они меня оттуда вынули, а сам так и не появился.

– Арсеньев! Он что же, вчера не появлялся?

– Нет, ваша милость.

– А Коробов?

– В конторе не появлялся, ваша милость.

– И дома я его не приметил. Где там Макарка или Никишка? Пускай кто-то добежит до Пречистенки! Надобно убедиться, что он не возвращался!

Очень недовольный сам собой, Архаров распорядился, чтобы Канзафарова отвезли домой в полицейском экипаже - нечего москвичам таращиться на раненого архаровца. И пошел в кабинет, страстно желая заняться наконец делом, а не пережевывать, как корова на лугу, умственную жвачку отзвучавших слов… да и вообще он желал бы раз и навсегда забыть все лишнее!…

У дверей кабинета его ждал Яшка-Скес.

– Ваша милость, опять она со словом и делом!

Утром этого дня Скес побежал в Зарядье, уже без особой надежды когда-либо в жизни увидеть Феклушку. Пропала она основательно, супруг пил горькую, здраво рассудив, что когда она после столь долгой отлучки появится с детьми, то ей будет уже не до его грехов - свои бы замолить.

Соседка, к которой он обычно обращался с вопросами, сидела во дворе на лавочке. Она вместе со всем семейством ходила на Ходынский луг, провела там всю ночь. И, хотя была бабой немолодой, лет сорока, и в жизни опытной, дармовое вино сбило ее с толку - не рассчитав своих силенок, она употребила прекрасного напитка вдвое больше, чем бы следовало. Во время фейерверка она как-то потеряла семейство, оказалась бок о бок с незнакомым мужиком, даже от восторга схватила его за руку, им обоим это показалось удивительно смешно. Мужик был одним из корабельных строителей и повел соседку к судну «Победоносец», в трюме которого и одержал победу…

Так что теперь нечаянная гулена, кое-как добравшись до дому, отоспавшись и отпившись рассолом, маялась при мысли, что скоро Успенский пост, надобно будет говеть, исповедоваться и причащаться, и как же она скажет батюшке, который приходится ей родней, про этот неожиданный грех?…

– Бог в помощь! - сказал, открывая калттку, Яшка. - Фекла-то не появлялась?

– Да привезли ее утром! - отвечала соседка. - На телеге! Сказывала - ее карета сбила, колесом помяло, хорошо, добрые люди в дом занесли! А теперь вот привезли, у себя лежит. Крику-то что было! Муж ее чуть не пришиб, за руки оттаскивали!

– За что это он ее?

– Так дети ж пропали! Ушла с детишками, сколько дней пропадала, а привезли-то без них, а он-то думал, она с детишками где-то у родни мыкается, а их-то и не стало! Так он на фабрику пошел, а она дома лежит, в три ручья ревет, и больно ей, бедненькой, и куда дети подевались - неведомо, а сказывали еще, что у Легобытовых дети пропали, и с Марьей вместе! Ох…

Соседка отскочила от Скеса и от ужаса даже прикрыла ладошкой болтливый рот.

Яшка не первый день служил в полиции и понял: ходят слухи, что Марью Легобытову забрали в полицейскую контору, и с малыми детишками вместе, а о конторе известно, что там служат жестокие злодеи, которым для полноты репутации недостает одного: жарить на обед младенцев.

– Ничего с легобытовскими детишками не сделается, - сказал он. - Живы, здоровы, на полном казенном довольствии. Только визгу от них много. А отпускать нельзя - те детишки убийц видели и могут признать.

– Убийц? Не тех ли, что Кутеповых порешили?

До Скеса не сразу дошло, что исчезновение семейства Кутеповых народ приписал неведомым злодеям, не увязав его пока с убийством служителя воспитательного дома Афоньки Гуляева.

– Тех самых, - кратко отвечал он. - А теперь пойдем-ка вместе к Феклушке.

Он знал московские нравы. Бабы могли, недолюбливая соседку, перемывать ей косточки ежедневно и злобно, однако в беде не бросали, и коли заболеет - самые ярые сплетницы прибегали с гостинцами, с прабабкиными целительными снадобьями, помогали ее выхаживать. Скорее всего, у Феклушкиной постели уже собралось несколько суетливых и хлопотливых теток. И коли в одиночку притащится молодец, о котором знают, что из архаровцев, то сплетен потом не оберешься. А вот вместе с кем-то - иное дело, тогда может статься, что и по дельцу.

Увидев на пороге Скеса, Феклушка приподнялась на локте и вскрикнула. Тут же две бабки, совсем древние, кинулись ее успокаивать и подмощать ей под бока подушки.

Сейчас в доме было куда больше порядка.

– День добрый, - сказал Яшка. - Тут ли проживает Фекла Корешкова, замужем за оружейным мастером Федотом Корешковым?