Далия Трускиновская - Труп-невидимка

Я объяснила по телефону, что нахожусь не в своей палате, и выставила в окне опознавательный знак – похищенную в холле пальму. Когда Севка и Юлик ворвались в палату Данияр-бея, восточный мужчина ничего не понял – то есть, он понимал по-русски, но только очень медленно и внятно, а я, общаясь по телефону, как раз очень тороплюсь и проглатываю половину слов. Поэтому, увидев группу захвата, он почему-то решил, что это победившая демократия его родного султаната явилась его убивать.

Данияр-бей воздвигся во весь рост, облаченный в великолепный халат, и прорычал что-то невразумительное, но очень грозное. И вооружился стояком от капельницы. Когда он замолк, воцарилась тишина. И в этой тишине вдруг прозвучал восхищенный голос Бусика:

– Ой, какой проти-и-ивный!

После чего группе захвата пришлось прихватить с собой и Данияр-бея – Бусик вцепился в него и не отпускал, а восточный мужчина, очевидно, принял его за дрессированную мартышку. Иначе с чего бы ему сажать Бусика на плечо?

Юлик, идя в авангарде, прокладывала дорогу, за ней шел, обнимая меня за плечи, Севка, за Севкой – Масик с неизвестно чьим пистолетом, а уж за Масиком – Данияр-бей со стояком от капельницы и Бусиком на плече.

Таким образом мы прорвались сквозь кордон санитаров и медбратьев и выскочили на свежий воздух.

– Интересная клиника, – заметил Севка. – Вот только почему пациенты не выскочили на шум?

Я вспомнила, как бродила по пустынным коридорам.

– Вот потому и не выскочили, что их сюда не заманишь! Только такой лопух, как Запердолин, мог привезти меня в эту идиотскую клинику!

Хорошо, что у Севки хватило ума взять джип свекра. Мы все там поместились. Первым делом милый Бусик наскоро сделал мне качественный макияж, телевидение все-таки, а у него в барсетке имелась комсетика таких фирм, что мне и не снилась. И мы помчались на телевидение, по дороге прихватив десять блоков моих любимых сигарет «Голуаз».

Понятное дело, мы опоздали. Да, была кассета с компроматом, но съемочная группа просмотрела ее без нас, завизжала от восторга и умчалась ломать дверь тещиной квартиры.

Мы понеслись следом. Конечно, я не сразу вспомнила, на какой улице открыла багажник, чтобы положить сигареты, и увидела оскаленную пасть, толстые белые клыки, а потом каким-то краем подсознания уловила, что это чудовище покрыто крупной зеленой чешуей, толстой и совершенно непробиваемой. Оно должно было зарычать, или завизжать, или поразить меня инфразвуком, но оно лишь плотоядно смотрело, и тут длинный лиловый язык, свисающий из пасти, качнулся и обвел ее края точным злобным движением…

Ой, это я, кажется, уже писала…

Наконец мы отыскали нужное место. Милиция оцепила его, там орудивали целых три съемочный группы, и около тысячи человек наблюдали за съемкой. Мы не смогли пробиться, но Севка подсадил меня, и я залезла на крышу того самого киоска, где покупала десять блоков своих любимых сигарет «Голуаз».

Первыми из подъезда, пятясь, вышли операторы. Потом – мужики с отбойными молотками. Я представила, как они расковыряли стенку, и ужаснулась. А уж затем Иветка вывела тещу Раймондюкаса. Тут же, на улице, и началось интервью.

– Я, Изабелла Пафнутьевна Содомская, обвиняю моего зятя, Михаила Раймондюкаса… – долетел до меня зычный голос.

Но это отнюдь не была старушка, тем более – сумасшедшая старушка! Это была женщина в расцвете сил и в великолепном костюме! Женщина в шляпке и в сиянии прекрасного макияжа! Женщина с прической! Она явно подготовилась к телесъемке. Она хотела стать украшением передачи не в меньшей мере, чем кадры, где работяги рушат стенку!

Стоп!

Ведь украшением передачи должна была стать я! Яша Квасильева!

Я заорала, призывая бессовестную Иветку. Тележурналистка подняла голову и безумно обрадовалась.

– Граждане, граждане, нашу передачу украсит своим присутствием!.. Да снимите же ее с крыши, идиоты!

Я пробежала по краю крыши, чтобы спрыгнуть по ту сторону оцепления. Сто рук протянулось ко мне. Я отважно полетела вниз и чуть не сшибла женщину, которая стояла, почти прижавшись к стенке киоска и наблюдая за съемкой. Она шарахнулась, и я увидела ее лицо.

Это была Лена Раймондюкас!

Меня тащили к камерам, а я судорожно искала мобилку. Наконец Иветта развернула меня лицом к объективу.

– Наша гостья, знаменитая писательница Яша Квасильева, в поисках сюжетов часто пользуется архивами нашей передачи! Вот и сейчас мы вовремя предупредили ее, что намечается безумно любопытный сюжетец! Теща, которую запер и морил голодом сумасшедший зять-убийца! Скажите, Яша, попадался ли вам на вашем жизненном пути зять-убийца? Или этот – первый?

Но тут я как раз поднесла к уху мобилку.

– Запердолин, приезжай немедленно! – заорала я. – Тут такое творится! У нас уже даже не шесть, а всего пять трупов! Это ужасно, что мне делать?!

– Чего ты, Яшка, орешь? – спросил, снимая с головы каску и прислоняя к стенке отбойный молоток, облаченный в спецовку Запердолин. В другой руке он держал мобилку.

– Еще бы мне не орать! Тут со мной Данияр-бей! Мы еле из клиники вырвались! У меня сюжет на кусочки рассыпается! У меня с каждым часом все меньше трупов! А ты, а ты!..

– Все гораздо интереснее, чем ты думаешь, – миролюбиво отвечал Запердолин. – Извините, съемку придется прервать.

Раздался женский визг – это переодетые работягами опера ловили Лену Раймондюкас.

– Теперь и без тебя справятся, – Запердолин твердо взял меня за локоть и повел прочь со съемочной площадки. – Накормишь меня ужином – так и быть, расскажу тебе эту историю с начала до конца.

Что делать! Вот так всегда – я бегаю, я стараюсь, ноги бью, костную мозоль на затылке зарабатываю, да еще успеваю все это описывать, а потом приходит Запердолин и быстренько рассказывает, как все было на самом деле! Ну, не свинство ли?

Я позвонила в особняк. Августа родила девочку. На этом основании вся прислуга собралась за господским столом и пила здоровье новорожденной. Приказав шеф-повару Аркадию готовить ужин, я повезла к себе всю компанию, включая Данияр-бея. Мне он, собственно, не слишком был нужен, но Бусик, к большому Севкиному удовольствию, вцепился в восточного мужчину, как утопающий в соломинку. А мне очень хотелось позлить Севку.

И вот сы собрались за столом.

– Начинается эта история много лет назад, когда молодой перспективный студент-психолог Михаил Раймондюкас решил закрепиться в Москве путем законного брака, – сказал Запердолин. – Он стал знакомиться с девушками, не имевшими материальных проблем, зато имевшими подходящую жилплощадь. И его выбор пал на Эльвиру Варшавскую.

Семья Варшавских была и богата, и относительно интеллигентна. Старшую дочку, выпускницу консерватории, удалось выдать замуж за директора одного из московских рынков. А младшая попала в расставленную сообразительным психологом ловушку.