Далия Трускиновская - Труп-невидимка

Лифтов у нас два – человеческий и грузовой. Как-то раз, помню, у нас гостили герцог Винчестерский и его лучший друг Карлос Кастанеда, и мы возили их обоих наверх, на смотровую площадку особняка, откуда открывается совершенно изумительный вид на полуденную Москву. Вообще у нас самое высокое здание во всем Вилкине, и из Москвы в полдень тоже открывается прекрасный вид на мой особняк, только не все москвичи об этом, к сожалению, знают. Герцог с Кастанедой очень похвалили окружающий пейзаж, обойдя здание сверху по сообщающимся террасам, и нечаянно оказались у дверей грузового лифта в тот миг, когда они отворялись.

Перед ним предстал зоотехник Гоша с Дусенькой на руках.

Герцог с Кастанедой взвизгнули и опрометью кинулись прочь по террасам. Как оказалось, испугались он вовсе не крокодилихи. Дусенька вообще – милое и кроткое создание, особенно после кормежки, а если замотать ей пасть скотчем в несколько слоев, то вообще более спокойной и уравновешенной рептилии на свете не сыщешь. Разве что может слегка поцарапать когтями, а так – ничего.

Просто накануне оба экспериментировали с грибочками, которые называются теонанкатл, причем сеньор Кастанеда уверял, что мои маринованные рыжики тоже дают совершенно непредсказуемый эффект. Я подумала, что если наворачивать их столовой ложкой и истреблять по две трехлитровые банки за вечер, то эффекта долго ждать не придется, но промолчала. Вот они и решили, что Дусенька – порождение маринованных рыжиков. Но чересчур правдоподобное порождение, даже со свойственным крокодилу запахом. Сеньор Кастанеда такого ни в одном индейском племени не нюхивал. Естественно, он испугался, что процесс, затеянным им совместно с герцогом, вышел из-под контроля.

Потом зоотехник Гоша долго и хмуро оправдывался – оказалось, Дусенька с трудом переносит дезодоранты для рептилий, которые я привезла из Рио-де-Жанейро целый ящик, по четыреста долларов флакон.

Вспомнив про дезодоранты, я, естественно, подумала, что… Неважно, что я подумала, потому что свекровин вой окончательно парализовал мои бедные извилины.

Нинель Аристарховна лежала на ковре, а над ней стояла гувернантка Люсенька с роховой бутылкой в левой руке и хворостиной – в правой.

– Что это с ней? – спросила я гувернантку Люсеньку, стоявшую над свекровью с грозным и даже неотвратимым видом.

– Клубничный шампунь пить не захотела!

Я тихо попятилась, задом выскользнула из комнаты и прислонилась к стенке.

Пора было что-то предпринимать. А ведь Люсенька продержалась больше всех – целых восемь месяцев! Я все понимаю – но использовать в качестве хворостины чрезвычайно редкий вид саксаула из нашего второгго зимнеего сада, первый отведен под тропическую флору и фауну, наверно, все же не стоило…

– Люсенька, я решила повысить вас в должности, – заглянув в комнату, ласково сказала я. – Мне все это время недоставало литературного секретаря! Вы прекрасно знаете всю нашу семью! Вы уже выучили наизусть повадки домашних животных! По-моему, вы даже переспали с полковником Запердолиным! Станьте моей помощницей – и мы будем выдавать не два, а четыре полноценных романа в месяц!

– Хорошо, – подумав, ответила Люсенька. – Я беру на себя все эпизоды со старичками, Гошка будет писать про животных, Лукреций Назонович – про гостей, а вы – все остальное!

На том и порешили.

Рига 2003