Татьяна Луганцева - Силиконовое сердце

Евгений Ильич сидел, словно оглушенный громом.

– Операция на сердце дорогостоящая и должна быть выполнена экстренно… Мы здесь скинулись кафедрой… – продолжала она говорить, – вот возьми одну тысячу долларов, все, что можем… Еще пять других ты должен найти сам…

Она достала пачку долларов, перетянутую черной резинкой, и вложила ее в холодную руку патологоанатома.

Евгений Ильич мучительно захотел побыть один со своим горем. Он взял деньги, и из его горла вместо слов благодарности вырвался какой-то нечленораздельный звук, затем медленно побрел к себе в подвал. Вот и дождался! Тучи сгустились над ним! За все его пьянки расплачивается ни в чем не повинный ребенок. Как можно теперь жить с этим?! Евгений вошел к себе в комнату, и первым, что увидел, оказалась бутылка водки, оставленная Татьяной Коршуновой. Он в ярости схватил ее за горлышко и кинул о стенку, разбив вдребезги. Постников знал, что никто из коллег к нему сейчас не придет, несмотря на громкие звуки. Он чувствовал, что больше не сможет выпить ни глотка этой отравы. Но не ведал, как посмотрит в глаза своей дочери, если та и останется живой. Что скажет маленькому человечку с больным сердцем, умирающему из-за того, что он, взрослый мужик, опустился до такого состояния?

Прошло несколько дней. Дмитрий и Ева решили навестить патологоанатома дома, куда он вернулся с недавних пор. Ева пересмотрела свое отношение к легкомысленному прожигателю жизни и обманщику Дмитрию, когда тот, узнав о несчастье с новорожденной дочерью Евгения Ильича, никому ничего не сказав, поехал в больницу, договорился об операции и оплатил все расходы.

Девочка была уже прооперирована и лежала в больнице вместе с мамой, не отходящей от нее ни на шаг. Как ни странно, но жена Евгения винила не его, а себя, так как решила рожать, прекрасно зная о пороке мужа.

Дверь им открыл Евгений Ильич в женском кухонном фартуке. Он широко улыбался.

– Дорогие гости! Проходите, пожалуйста! Присоединяйтесь к ужину, милые мои, – засуетился хозяин, приглашая их на кухню и расставляя круглые табуретки с лежащими на них цветными подушками в горошек в тон хорошеньким занавескам в оборочку. Судя по небольшой, но чистой и уютной кухне, ее хозяйкой была настоящая женщина, любящая тепло в доме. Шкафчики из натурального дерева, заставленные разной посудой, деревянные полочки с красивыми банками, наполненными сыпучими продуктами, чистая скатерть на круглом столе, маленький телевизор в красном пластмассовом корпусе, небольшой холодильник с веселыми магнитиками – все это освещалось лампой с большим красным абажуром.

– У меня есть колбаса, сыр, конфеты, угощайтесь, пожалуйста! – хлопнул дверцей холодильника Евгений Ильич.

– Да не суетитесь вы! Мы не голодны, – уселась на табуретку Ева, скинув кожаный плащ в коридоре.

На сковороде жарились аппетитные, румяные сырники.

– Сейчас они будут готовы, – не унимался доктор, – моя супруга в больнице, а на ночь я поеду туда. Дочка должна прийти из школы с минуты на минуту.

– Как младшенькая? – спросила Ева.

– Стабильно. У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность, – вытер руки о передник Евгений и крепко пожал руку Дмитрию. – Вы спасли ей жизнь, – слезы навернулись у него на глаза.

– Не нужно благодарностей, мы должны помогать друг другу. Вы – классный доктор. И я рад, что вы вернулись в общество с трезвомыслящей головой.

– Да… сам не думал, что когда-нибудь смогу остановиться, а вот родная дочурка с больным сердцем быстро поставила крест на моей выпивке, – хлопнул он перед гостями тарелку с сырниками, предварительно обсыпав их сахарной пудрой, – угощайтесь, иначе обижусь.

– У нас идея появилась, – переглянулись гости, беря сырники скорее из вежливости, чем от голода, – мы хотели бы с вами поделиться.

– Я весь внимание.

– Мы с Евой считаем, что Лев Леонидович оказался в тюрьме по совершенно нелепому обвинению, – начал Дима.

– Это всем кажется странным, – согласился Евгений Ильич.

– А еще более странно то, что после ареста в его кабинете происходит пожар, который потом хотели устроить и на вашей кафедре! – горячо подхватила Ева.

– Наши кафедры не взаимосвязаны… как раз это говорит о хаотичности и непредсказуемости в действиях заказчика, – возразил Евгений.

– Ваши кафедры еще как связаны! Ведь именно ты вынес кое-какие вещи из огня из кабинета Льва Леонидовича, а потом отнес эту коробку к себе! – возбужденно закричала Ева.

– Точно… так ты считаешь, что злоумышленнику необходимо убрать что-то с кафедры микробиологии? – растерянно произнес Евгений Ильич.

– Я в этом уверена! Поэтому и избавились от профессора! Я думаю, что во всех злодеяниях замешана Таня Коршунова, – выдала Ева. – Дмитрий как-то заявил мне, что я быстро разочаровываюсь в людях и сдаю своих друзей. Принимаю его упрек. Я плохо думала про Юрия, про него и в этом была не права. Поставила, что называется, не на тех лошадей. Сейчас я уверена, что именно Татьяна участвовала в преступлениях, а с ней заодно и Кристина. Тем более что они оказались знакомы.

– Татьяна Коршунова – опасная женщина, – согласился доктор.

– Почему вы так решили? – спросил Дима. – Я вот как раз в этом не так уверен…

– Женщина, способная сама себе вонзить нож в грудь, способна на многое… – глубокомысленно заявил Евгений.

В комнате повисла пауза. Ева с Димой многозначительно переглянулись.

– Евгений Ильич, Татьяна действительно была ранена ножом в грудь, на нее напали в Болгарии… В этом обвинили Юрия – ее лысого любовника.

– Ерунда это все… не знаю, что там делал с ней бизнесмен из Москвы, но ножевую рану в грудь она нанесла сама себе, – твердо заявил патологоанатом.

– Почему вы так решили?

– Евочка, я видел очень много ранений в своей жизни, в том числе и смертельных. По ходу проникновения в тело оружия я понял, что такую рану можно нанести только своей рукой.

– Боже, почему же тогда болгарские медики это не определили, ведь Татьяна провела у них в больнице несколько дней, ее зашивали… доставали нож… – недоумевала Ева.

– Девочка моя, заметь, Татьяну Коршунову смотрели не патологоанатомы, а обычные врачи, – возразил Дима.

– Меня волнует еще один вопрос. Если кто-то хотел уничтожить какие-то вещественные доказательства два раза, то наверняка повторит попытку, ведь заказчик не задержан, – предположила Ева, – а кафедра патологической анатомии осталась цела.

– Татьяна приходила ко мне… – тихо заметил Евгений Ильич, заметно побледнев, – тогда-то я и увидел ее шрам.

– Вот! Она хотела завершить начатое дело, найти то, что искала. Татьяна ничего не предлагала вам?

– Предлагала выпить… – ответил Евгений.