Дарья Донцова - Скелет из пробирки

– Что ты предлагаешь? – тихо поинтересовался Иван. – У нас, похоже, нет выхода!

– Выход есть всегда, – серьезно произнес Гюнтер. – Слушай внимательно. Мы с Лиззи могли бы бежать вдвоем. Но ты нужен нам, исследования без тебя не закончить. Впрочем, без нас тебе тоже не справиться. Мы в одной упряжке.

Иван уставился на Гюнтера. Чем дольше немец говорил, тем сильней удивлялся Селезнев. Лиззи и Гюнтер продумали все до мельчайших деталей.

К утру восемнадцатого числа все было сделано. На руке Лиззи появился номер, сделанный татуировочной машинкой. Девушке для пущей убедительности под наркозом сделали разрез на ноге. Номер появился на руке еще одного ученого, Дмитрия Горкина. Как и Лиззи, Дмитрий был сыном эмигрантки, хорошо владел русским языком и мечтал спасти человечество от рака. Четырех человек вполне хватало для создания лаборатории и продолжения исследований.

Бригитта и Фридрих Виттенхоф были убиты смертельной инъекцией, и Иван лично сжег их тела в крематории. Полковника, как ни жаль, пришлось убрать, выдать его за заключенного не представлялось возможным. Фридрих отпраздновал пятидесятипятилетие, а в Горнгольц привозили только тех, кому не исполнилось тридцати. И потом, для научных исследований он был не нужен, Гюнтер и Иван спокойно могли работать сами. Не сумел бы Фридрих прикинуться и русским. Бригитта же пугала своей жестокостью, еще не удержится, пойдет вразнос!

Никто из сотрудников Горнгольца не удивился, когда Гюнтер на утренней планерке заявил:

– Господин полковник уехал на сутки, повез документацию, всем велел работать.

Отправляясь на пару дней в Берлин, Виттенхоф всегда оставлял вместо себя Гюнтера. День потек обычной чередой. Папки с результатами исследований были спрятаны в надежном месте. Хитрые Гюнтер и Лиззи отобрали только те документы, которые относились к созданию лекарства от рака. Работы по заживлению ран их совершенно не интересовали. Бумаги были уложены в железный ящик и зарыты в саду.

Ночью поднялась тревога.

– Живо, живо, – командовал Гюнтер, – все по машинам, русские на окраине Горнгольца.

Схватив несколько особо интересных «кроликов», врачи умчались, и тогда начался следующий этап хорошо продуманной операции. Со склада, где хранилась одежда заключенных, добыли два комплекта военной формы советских солдат. Русские войска и впрямь стояли на подходе к Горнгольцу, но вошли они в городок лишь после обеда, тогда, когда Гюнтера и его сообщников и след простыл. Лиззи Виттенхоф, Гюнтер Рур, Иван Селезнев и Дмитрий Горкин погибли в огне войны. На старенькой, разбитой машине с красным крестом в глубь расположения советских войск, к госпиталю двигались совсем иные люди: близнецы Кирилл и Валерий Боярские, доблестные защитники Родины, и несчастные мученики из Горнгольца Анна-Мария Зайцевская и Герман Наумович Ладожский.

– О-о-о, – закричала я, – и кто из них стал кем? Почему двое превратились в близнецов?

Олег встал и начал ходить по комнате.

– Им удалось добыть лишь такие документы. Кирилл – это Гюнтер, Валерий – Иван Селезнев, Герман Ладожский – Дмитрий Горкин, ну а в Зайцевскую, как сразу становится понятно, превратилась Лиззи.

– Но как же они смогли выдать себя за близнецов? – удивилась Томочка. – Неужели были так похожи?

– А близнецы иногда рождаются совершенно разными, – влезла я.

– Правильно, – кивнул Олег.

– Меня интересует другое, – вновь не утерпела я, – каким образом Гюнтер-Кирилл, не знавший русского языка, сумел выдать себя за русского солдата?

– Слышала когда-нибудь про операцию под названием трахеотомия? – спросил Олег. Я покачала головой.

– Ее делают в том случае, когда у человека по той или иной причине поражено дыхательное горло, – пояснил Куприн. – Ну, допустим, ребенка душит круп или дифтерит, тогда врач разрезает трахею и вставляет туда трубочку. Воздух начинает поступать прямо в легкие. Разговаривать такой больной не может и внешне выглядит ужасно, но на самом-то деле это хирургическое вмешательство можно провести очень быстро, а когда трубки вынимают, то на горле чаще всего и шрама-то не остается. Гюнтеру Лиззи поставила такую трубку, она ловко справилась с несложной процедурой. Гюнтер-Кирилл выглядел раненным в горло солдатом.

– А Ладожскому отрезали ногу? – подначила его я.

– Нет, – усмехнулся Олег, – на такое господин Горкин не дал бы согласия.

– Но он носит протез!

– Послушай! – возмутился Куприн. – Не перебивай! Давай по порядку, а?!

Я покорно закивала головой:

– Молчу, молчу, ты только говори!

– Преступники поступили хитро, – продолжил Олег, – им было понятно, что конец войны – дело ближайших дней, поэтому далеко не уходили от Горнгольца. Добрались до городка Фридрихсбург, в десятке километров от лагеря, и просто встали на постой у немца на квартире. Бюргер, напуганный тем, что советские войска уже дерутся на подступах к Берлину, изо всех сил старался угодить «освободителям», поэтому День Победы группа встретила у него в доме. К тому времени…

Олег неожиданно остановился.

– Давайте стану называть их теми именами, под которыми преступники прожили вторую половину своей жизни?

– Да, да, – закивала я.

– Так вот, к тому времени Ладожский и Боярский съездили в Горнгольц, добыли ящик с документами и разложили бумаги по вещмешкам. В середине мая началась отправка советских воинов домой. Четверка явилась на вокзал, чтобы сесть в поезд… Вы представляете себе, что такое состав с солдатами, едущими домой?

– Ну, в общем… – забубнил Сеня, – купе… Олег усмехнулся, – Да нет! Просто товарные вагоны с нарами. Возле каждого вагона стоит солдат, проверяющий проездные документы, он смотрит, чтобы все места были заняты, и, как только вагон заполнится, прекращает посадку. Но домой хотели все, поэтому очень часто проверяющие сквозь пальцы смотрели на то, что на одном спальном месте едут сразу четверо. В тесноте, да не в обиде, зато быстрей родных увидят.

Проездных документов у наших голубков не было, но Иван-Валерий спокойно уладил дело, сунув солдатику, смотрящему за посадкой, взятку: несколько золотых часов и колец. А потом им повезло Не успел состав пройти и несколько километров, как прогремел взрыв. В первые месяцы после окончания войны отдельные группы гитлеровских солдат, не желавших сдаваться, вели партизанскую войну, минировали дороги, по которым шли составы с советскими солдатами. Ладожскому оторвало ногу, Кирилла сильно контузило. Валерия и Марию даже не задело – Хорошо везение – подскочила Томочка.

– Ты не поняла! – покачал головой Олег. – Естественно, все оказались в госпитале и получили там настоящие бумаги. Более того, потом, уже выучив язык, Кирилл, оправдывая легкий акцент, говорил"