Дарья Донцова - Любовь-морковь и третий лишний

– Вам что-то и во мне не нравится? – спросил Костин.

– П-п-порядок, – выдавил из себя Приходько.

– Сколько евро я должен за жену?

– Н-ничего!

– Да ну? Точно?

– Аг-га!

– Лампудель, – гаркнул Костин, – разворот через левое плечо, шагом марш на выход.

Я с неохотой встала с дивана, ну вот, только хорошо устроилась, пригрелась на пышном хвосте! И снова на мороз.

– К-как ее зовут? – простонал Приходько.

– Лампа, – машинально ответил Костин, – а зачем тебе? Никак все же протокольчик составить решил?

– Н-нет, – протянул Виктор Николаевич, потом дрожащей рукой схватил графин с мутной водицей и принялся глотать прямо из горлышка.

Я с сочувствием посмотрела на мента. Женщина по имени Лампа, разгуливающая ночью по торговому центру в костюме лисы Алисы, – согласитесь, одного этого хватит, чтобы ощутить себя героем пьесы абсурда! Так еще у этой бабы имеется муженек, майор МВД, носящий в феврале вьетнамки, лосины в горошек и голубую куртенку с опушкой из крашеного кролика.

Право слово, воды в этом случае мало, я на месте Приходько опрокинула бы стаканчик с более крепким напитком!

– Давай, Лампадос, – поторопил меня Вовка, – нам еще одежонку купить надо!

– Бегу, – кивнула я и повернулась к Приходько:

– Где тут магазин «Рубашки и брюки»?

– Третий этаж, – в полнейшем изнеможении ответил «бегемот», обмахиваясь газетой.

Я вскочила на ноги, чулки бубликами рухнули на кроссовки, Виктор Николаевич ойкнул, Костин выпихнул меня из комнаты и сурово заявил:

– Отчего, если за дело берется госпожа Романова, то получается полная белиберда?! Немедленно подтяни чулки, у тебя жуткий вид.

– На себя посмотри, – не выдержала я, – где куртенку раздобыл?

– Потом потолкуем, – рявкнул Вовка, – дуем на третий этаж за нормальными штанами.

Ноги майора, туго обтянутые лосинами, бойко двинулись вперед, я топала сзади, гордо неся высоко поднятый хвост.

Утром, едва стрелка будильника подобралась к семи, я быстренько выскочила из кровати и увидела на стуле аккуратно повешенные джинсы и пуловер. Лизавета, благодарная за разрешение гулять почти ночь напролет, вернула взятые напрокат вещи в полном порядке.

Быстро одевшись, я вылетела из дома, не позавтракав, нетерпение толкало в спину. Лучшая подруга Альбины Фелицатовны, Каролина Карловна, любила Павлика. Нянька была уверена, что ее воспитанник пошел к этой женщине. Осталось лишь отыскать Каролину Карловну, но у Настеньки не оказалось никаких координат дамы. Фамилии ее она тоже не знала, остался лишь один шанс напасть на ее след: поговорить с Варварой Михайловной.

Почему именно с ней? Дама самозабвенная сплетница, занимавшаяся, как раньше говорили, общественной работой. Такая особа знает про окружающих все, с Альбиной Фелицатовной Варвара Михайловна состояла в приятельских отношениях, Ожешко вроде дружила с Каролиной Карловной, может, председательница правления знает что-либо о последней? Ну хоть фамилию!

Оказавшись в уже знакомом дворе, я постучала в окно. Створка приотворилась, выглянула Варвара Михайловна при полном параде, даже с накрашенными губами.

– Опять вы, деточка?

– Да, уж простите за столь ранний визит.

– Я не принадлежу к людям, продавливающим подушку до полудня, – заявила пожилая дама, – кто рано встает, тому бог подает, я поднимаюсь в шесть. Вы что-то забыли?

– Вам знакомо имя Каролина Карловна? – без всяких экивоков спросила я.

Варвара Михайловна поежилась.

– Студено как! Лучше заходите в дверь, а то еще простыну, сидя, как кошка, на подоконнике. Зачем вам Каролина? – жадно поинтересовалась сплетница, втягивая меня в прихожую.

– Знаете ее? – обрадовалась я.

– Естественно.

– Можете адрес подсказать?

Варвара Михайловна ткнула пальцем в окно.

– Там она, вообще-то, живет.

– Где?

– Пятый подъезд, квартира сто, но она…

– Здорово, – перебила я Варвару Михайловну, – побегу, до свидания.

– Так зачем она вам? – попыталась выведать бывшая председательница. – Постойте, послушайте…

– Потом объясню, – крикнула я, кидаясь во двор.

Не думая о времени, я, не успев отдышаться, ткнула пальцем в звонок. В конце концов, наша жизнь полна дурацких условностей. Ну кто решил, что неприлично беспокоить людей в ранний час? Может, прав Винни-Пух, распевавший бодрую песенку: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Тарампам-пам, тарам-пам-пам, на то оно и утро»?

– Офигела, да? – спросила открывшая дверь девушка чуть старше Лизы. – С крыши упала?

– Вроде нет.

– И че меня разбудила? Я только спать легла.

– Утро уже.

– Это для тебя! А для меня вечер, – обозлилась окончательно девчонка, – сорок минут назад я с работы приперлась. Чтоб всех разорвало! Ты ваще кто?

– Евлампия Романова.

Девица хихикнула.

– Ну-ну, тогда я Физдипекла Кошкина.

Пришлось вытащить паспорт, девчонка уставилась в него, затем, слегка порозовев, сказала:

– Ладно, не злись, мне и в голову прийти не могло, что такое имечко существует. Меня Мариной зовут.

– Ерунда, я вовсе не обиделась.

– Но как бы тебя ни звали, – снова начала возмущаться Марина, – это не дает тебе повода людей ни свет ни заря будить.

– Каролина Карловна тут живет?

– Кто?

– Каролина Карловна.

– Первый раз про такую слышу.

– Это пятый подъезд, сотая квартира?

– Ну.

– Мне сказали, она тут.

– Не, – потрясла головой Марина, – вы спутали, здесь я и Николаевич, старикашка дурацкий.

– Может, дедушка про Каролину Карловну слышал? – решила не сдаваться я.

– Ну-у, – с сомнением протянула Марина и заорала:

– Эй, Николаич! Николаич! Старый пень! Ау-у-у!

В коридор на дрожащих ногах выбрался старичок.

– Здравствуй, Мусенька! – обрадованно воскликнул он. – Ты мне бутербродиков принесла?

Марина вздохнула.

– Вот, любуйся, Николаич, ходячее несчастье.

Мне его дочка с квартирой сдала.

– Как это? – удивилась я.

– Очень просто, – пояснила Марина, – плачу только сто баксов и за дедом приглядываю. Дочь его по командировкам мотается, ей некогда. А со мной ловко получается, я ночь в клубе пляшу, день дома.

– Колбаска есть? – с надеждой спросил дедуля.

Марина набрала полную грудь воздуха и рявкнула:

– Да-а-а! Докторская!

– Ой, хорошо, – обрадовался старичок.

– Эй, Николаич! Сто-о-ой!

– Что, Мусенька?

– Ты Каролину знаешь?

– Кого?

– Каролину.

– Кого?

– Каролину-у-у, – взвыли мы с Мариной на два голоса.

Дедуся притормозил.

– Каролину?

– Да-а.

– Какую?

– Карловну, – набатом загудела я, – Каролину Карловну.

Николаич зашевелил пальцами.

– Герцогиню Курляндскую?

Марина посмотрела на меня.