Наталья Бессонова - В рабство – на экскурсию

— Ну, не знаю, не знаю, — игриво ответила Надежда.

— Моя! Я знаю.

— Какой ты самоуверенный! — шутливо возмутилась она.

— Нет, — возразил он, — я не самоуверенный. Я УВЕРЕННЫЙ в том, что ты — моя половинка… Моя любимая… мое ласковое Солнышко… лисичка моя рыженькая, — его бархатный голос ласкал ее слух и душу, дарил надежду на счастье, волновал, успокаивал и убаюкивал…

«Как хорошо! — подумала она. — Но… как-то все подозрительно хорошо! Как будто на взлете… А после взлетов обычно бывают падения…» Но даже эта закравшаяся в сознание мысль не испортила ее радужного настроения.

На следующий день, после очередной дачи показаний и очных ставок, замазав следы от побоев на белых лицах, съездили в магазин «Kuzu». Надежда купила понравившуюся ранее курточку-разлетайку из тончайшей замши, которую ей на месте подогнали по фигуре. Иринке приобрели красивое кожаное нежно-голубое пальтишко. Пока девушка выбирала и примеряла наряды, Надя с удовольствием выпила стаканчик яблочного чая, любезно предложенного продавцом. На обратном пути в квартале меховых магазинов подобрали Ирине норковую шубку орехового цвета. Девушка сияла! Надежда была счастлива видеть ее радостное личико.

Они добрались до номера довольные и уставшие. Приняв душ, Надя в блаженстве растянулась на кровати, а Ира взялась примерять обновы.

Пришел Юрий, постучал в дверь.

— Ирина, мы пойдем поужинаем, — сказала Устинова.

— Идите, идите, Надежда Владимировна. А я посмотрю телевизор и буду спать, — ответила Ира, — а то у меня уже глаза слипаются!

Надежду немного смущал тот факт, что девушка догадывалась о ее взаимоотношениях с Юрием, но не было ни желания, ни сил скрывать это. Да и не видела она в этом смысла: их чувства, сквозившие во взглядах, в сиянии глаз, в интонациях голоса, в манере держаться, были слишком очевидны.

В коридоре Юрий подхватил Надежду на руки, прижал к себе, закружил…

— Я соскучился! — признался он.

Некоторое время простояли в коридоре, не в силах оторваться друг от друга.

— Ну, пойдем на прогулку, а то не отпущу.

— Пойдем.

— Давай прокатимся сегодня на кораблике по Босфору? — предложил он.

— Давай! — восторженно согласилась она.

На верхней палубе прогулочного катера еще оставались свободные места, и они направились туда. Юрий немного отстал, Надежда забеспокоилась. Вернулась и увидела его, разговаривающего с официантом бортового кафе. Но он быстро догнал любимую, и они вместе нашли удобное для созерцания окрестностей место — за столиком у правого борта. Судно еще не отчалило от берега, когда к ним подскочил широко улыбающийся официант с пышным букетом алых роз.

— Пожялуйста, — сказал он, отдавая Юрию букет.

— Спасибо! — полковник взял цветы и протянул Надежде. — Это тебе, радость моя!

— Ой!.. А что за… торжественность такая? — спросила она, бережно держа букет перед собой.

— Торжественность?.. — Юрий посмотрел на нее как-то загадочно… или ей только показалось?

Надежда уже успела больно уколоть палец, когда снова подбежал молодой человек, забрал из ее рук цветы, аккуратно развернул длинные концы и погрузил в керамическую вазу с водой, не нарушив при этом оформления букета. Еще минут через пять на их столике стояла бутылка шампанского, красовалась тарелочка с ярко-алой клубникой и сверкали на солнце два хрустальных бокала. Официант мастерски открыл бутылку и разлил пенящийся напиток.

— Пожялуйста, — улыбнулся он и удалился.

«Что бы это значило?» — недоумевала Надежда.

Судно отошло от берега и отправилось в прогулочный рейс по Босфору.

— Давай выпьем, Наденька? За нас, — предложил Юрий, поднимая бокал.

— А почему бы и нет? — ответила она.

Они выпили по глотку шампанского. Надежда заметила, что Юрий немного напряжен. Вдруг он вынул из кармана какую-то темную бумажную полоску, достал булавку…

— Вот так — пойдет? — спросил он изумленную женщину, пристегивая широкую бумажную полоску к своей, на этот раз белой с синим, рубашке поло. Полоска оказалась бумажным галстуком.

— Это что? — удивилась Надя.

— Это галстук. Импровизированный. Ладно? — ответил Юрий. — Обязательный атрибут… Не перебивай меня, пожалуйста, я и так волнуюсь.

В руках полковника заманчиво краснела маленькая бархатная коробочка. Он открыл ее и положил на столик перед Надеждой. На мягкой подушечке поблескивало золотое колечко — миниатюрная имитация перстня Хюррем, символа любви Сулеймана. Изумрудную капельку обрамляла кайма крошечных, сверкающих в лучах стамбульского солнца бриллиантов.

— Наденька, Солнышко мое, — голос Юрия звучал необычно глухо, выдавая его волнение, — ты сказала как-то, что слово «люблю» недостаточно емко… и действительно, оно не может в полной мере передать мои чувства. Но я другого слова не знаю, я просто люблю тебя, и все. И хочу, чтобы ты стала моей женой. Миленькая, выходи за меня замуж, пожалуйста, — сказал он негромко, глядя Надежде в глаза лучистым синим взглядом. — Выйдешь?

Она слегка растерялась.

— Надюша, ты что молчишь? — спросил он.

— Галстук… бутафорный, — невпопад ляпнула она.

— И колечко — имитация. Но это же символ. Зато мои чувства — настоящие. И намерения — тоже, — Юрий смотрел на Надю так, что у нее не возникало сомнений в его чувствах и намерениях.

— Юра…

— Ты мне отказываешь? — нетерпеливо спросил он.

— Нет!

— Тебе колечко не нравится?

— Нравится! Очень…

— Надень, пожалуйста, обещали поменять, если не подойдет.

Она надела кольцо, оно пришлось ей впору.

— В самый раз. Прелесть какая! — восхитилась женщина.

— Ты не ответила… согласна?

— Почти, — кивнула она, глядя ему в глаза.

— А что не так? — уточнил он. — Ну, хочешь, я настоящий галстук куплю? Хоть и не люблю я эти удавки! И завязывать не умею. И правда, эта уродливая бутафория как-то не соответствует моменту! — вздохнул он, срывая с рубашки бумажную ленту.

— Да ладно, Юра, все хорошо! — попыталась она его остановить.

— Правда?

— Да! Очень мило… Пристегни обратно.

— А тогда почему «почти»? Текстовка подкачала?

— Да нет, Юра… просто… я должна созреть для такого решения, — объяснила Надя, — я так сразу не могу… А по поводу текста — я же тогда пошутила…

— Разве ты меня не любишь? — спросил он.

— Ага, хитрый какой! Я скажу, а ты зазнаешься!

— Надюша, ты как ребенок! — засмеялся он. — Но можешь не говорить, я и так чувствую!

— Читаешь мои мысли?

— Нет. Ты глаза-то свои видела?

— Ой, кошмар какой! — Надежда закрыла лицо ладонями.

— Ну вот, — не удержался от смеха Юрий, — а я и так тебя чувствую.

— А тогда зачем спрашиваешь?

— Хочу услышать от тебя.