Станислав Шат - Авантюристы и аферисты

Хотя внизу в зале большая половина мест за столами была ещё свободна, но уже стоял достаточно громкий гул от разговоров. Спускаясь по лестнице и примеряясь куда бы правильнее сесть, их в это время окликнул новый знакомый, Евгений Анатолиевич:

— А ну-ка, хлопцы, падайте около нас. Веселее будет. — И махнул рукой на свободные рядом два стула.

— Уже в пути. — Ответил, «банкир-Леонидович», и друзья направились в его сторону.

Пока знакомились с соседями по столу, остальные функционеры всё спускались и спускались по лестнице и рассаживались за столами. Многие уже накладывали всякие яства по своим тарелкам, но к водке пока ни кто не прикасался.

— Кого ждём? — Тихо поинтересовался Арсэн у Анатолиевича.

— Да, действительно! — На весь стол рявкнул он, приняв вопрос, как руководство к действию. — Хлопцы! А ну, наливай!

И понеслось. Практически без тостов, водочка, коньячок и другие экзотические напитки, лились не иссекаемым потоком под всевозможную закусь. А закусь была знатная. От домашних солёных огурцов и икорочки, до трюфелей и, Господи ты Боже мой, селёдки, сёмги, языка в сметане, печени трески и многого такого, что не давало осмыслить мозгами, так как в слюне тонули все человеческие пять чувств.

Насытившись и напившись, сидящие за столом, кто пел песни молодости, кто спорил с соседом о политике, кто требовал сауны с девками, а кто и наблюдал за всеми остальными. Но расходиться ни кто не собирался, и говорить о работе так же ни кто не желал. Ещё через два часа застолья, многие пали смертью храбрых в борьбе с «напитком радости». И что самое было интересное, так это то, что за столом, практически с самого начала, стоял черный, отборный мат, который, как то не вязался, с этими государственными мужами. Но зато, очень лихо, использовался ими заменяя практически все слова нормальной речи.

В это момент, непотопляемая в водке интеллигентность Леонидовича, заставила его высказать своё мнение по этому поводу. И немного окосевший, он проговорил:

— Сейчас вы вот матом ругаетесь, а потом этими руками, будете хлеб есть.

— Ну, банкир, даёт. — Заржали все вокруг.

— Ты — коммерсант, а не — государев муж! И поэтому не знаешь, что государственный язык в нашей стране, то есть язык, на котором говорит власть и народ — это мат. Великий, русский мат! — Добродушно улыбаясь, пояснил сосед напротив, с лицом «кролика-людоеда» и с значком депутата. — А, наш «Папа», вообще прост в общении. — Закончил он и, развалился на стуле, истратив, как показалось, весь запас нормативной лексики.

— Мужики! Пошли в сауну! — Зашумели соседи Арсэна и Леонидовича по столу. — Пива и раков! — Кричали они обслуге, по выправке которой можно было судить, что она не ниже звания лейтенанта, у каждого из официантов.

— На воздух! — Скомандовал Анатолиевич. — Надо ударить фонтаном по экологии!

И все эти сливки общества, выйдя из дому в вечернюю прохладу, начали разбредаться по ближайшим кустам и под деревья, на ходу расстёгивая брюки. Окружающая природная среда, содрогнулась, от количества ядовитых продуктов распада, шумно вытекающих из этих мужей. Вместе с природой содрогнулись, а некоторые даже вскочили, фыркая, как лошади, охранники этого объекта, которые были замаскированные от человеческого глаза. Они были расставлены начальником охраны по точкам, в кустах и под деревьями, для лучшего ведения защитного огня от вероятных террористов. Но, кто бы мог подумать, что бравые парни из «Секьюрити», сами попадут под «мочебойный огонь» со стволов разного калибра. Пьяная «расстрельная команда», хохоча и пряча своё оружие в штаны, возвращалась к дому, а команда охраны, с подмоченной репутацией, матерясь во всю, ретировалась вглубь темноты.

Арсэн и Леонидович, сидя на лавочке и мирно покуривая сигареты, наблюдали за всей этой водной эйфорией. Несколько тел упало на соседние лавки. Лиц, в быстро наступивших сумерках, видно не было, лишь белые рубашки и огоньки сигарет выдавали их присутствие. Казалось, что наши друзья окруженны привидениями и курят вместе с ними «трубку мира».

— Сколько государство не обманывай, а своего все равно не вернешь… — Прозвучало в темноте, с одной из лавок.

— Шоб вы так жили, как прибедняетесь! — Выплюнул Леонидович, туда же.

— …Грузин — это звание, еврей — это призвание, цыган — это профессия, русский — это судьба. — Прозвучал пьяный голос с другой лавки.

— Шоб твой рот торчал сзади!.. Кто был нечем — достал уже просто совсем! — Опять огрызнулся не пришедший еще в себя Леонидович.

— Кто там все время вякает? — Спросил пьяный в дым голос с противоположной лавки.

— С тобой, пьяным быдлом, Бог сейчас разговаривает! — И посмотрев на Арсэна, который с интересом наблюдал за новым методом кодировки от пьянства, тихо добавил: — Через меня конечно.

— Кто?! — Дрогнул голос и было видно только, как сигарета вывалившись, по-видимому, из руки, упала на землю. — Во мужики, я допился, до п…ца… Галюны начались!

— Почему, поц, когда ты разговариваешь с Богом — это называется молитвой, а когда Бог с тобой, то это шизофренией? — Прогремел Леонидович своим басом в темноте.

Йоб… — Лишь и смог выговорить голос и застонал.

Остальные привидения, сидящие на соседних лавочках и молча слушавшие до этого момента, расхохотались. Им понравился розыгрыш, с голосом Бога, над их пьяным товарищем. Три белых силуэта подплыли в темноте к тому месту, где мычала «пьянь» побеждённая Леонидовичем в дискуссии, и один из них сказал:

— Надо его все-таки забрать в номер, а то если здесь оставим на ночь, то простудиться или охранники, в отместку за своих, обосцут…. Ещё утонит — дурак. — И все, сидящие в темноте заржали.

— Давай, мужики, понесли его. — Сказал другой голос.

— Тиха украинская ночь…. но сало надо перепрятать!!! — Сказал третий голос, и под дружеский хохот, они поволокли тело к дому.

— Теперь его состояние не совместимо с чувством глубокого удовлетворения. И я очень этому рад. — Выговорил фразу, победителя, Леонидович.

На лавках, дружески захихикали. Арсэн, потянув за рукав, разошедшегося во всю «еврейского порицателя пороков», тихо увлёк его в кромешную темноту боковой аллеи.

— Ты не дипломат. — Сказал он. — Дипломат — это человек, который может послать вас «на хер» таким образом, что вы с предвкушением будете ждать эротического путешествия. А ты, правду-матку в глаза рубишь! Понял?.. И прекращай умничать, а то спалимся. — И ухмыльнувшись в темноте, саркастически хмыкнул. — Бог, говоришь, через тебя разговаривает? Есть у меня пару вопросов…

Вдруг, в черном силуэте дома, где-то сбоку, открылась маленькая дверь. Вместе со светом в темноту ночи, дверь выпустила на улицу и человека, обмотанного, как римский патриций, туникой через плечё. «Патриций», с опущенной головой и хныкая, как маленький ребёнок, мелкими шажками засеменил к главному входу в здание. Следом за ним, в том же дверном проёме, появилось два улыбающихся, пьяных мужика, которые были обмотаны простынями. Упершись рукой в косяк двери, один из них крикнул удаляющемуся «патрицию»: