Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— Для вас — хоть цветок с запретки. Через час так через час. Вы на выходе мальца моего кликните.

Я понял, что Сивке-Бурке пора появиться. И вынырнул с невинным видом как раз когда Львовна покидала особняк.

— Молодой человек, вас Анатолий Ефимович ищет, — сообщила мне она.

Я поблагодарил и явился в кабинет директора, а оттуда проследовал за Юшей в шкиперскую рубку.

Из неожиданного в кабинете дяди Толи обнаружилась ванная комната. Правда, без ванной, но с массажной душевой кабиной. Хорошо нынче шкипера живут, подумал я, а дядя Толя нырнул в ванную, закрылся, и вскоре я услышал, что он совершает омовение. Отсутствовал шкипер примерно с четверть часа, за это время я исследовал комнату. Левую стену украшали портреты Сервантеса и Чипполино. На круглом столе без скатерти, стоявшем посреди комнаты, лежали нож и вилка с цветными наборными ручками из плексигласа, а также пухлая книга «Философия преступления». Такое впечатление, что Юша собирался этой философией сытно отобедать.

Вообще в личности шкипера мне открывались все новые грани. К примеру, рядом с жёстким диваном стоял старый книжный шкаф, набитый учебниками по зоологии, ветеринарии, сантехнике, красочными книжками о животных, мемуарами арестантов разных эпох и литературой по криминалистике. Особняком ощерилась закладками брошюрка Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство». Я хотел было прояснить, что именно в этой книжке особо впечатлило дядю Толю, но тут распахнулась дверь ванной, и в проходе показался он сам, похожий на вождя туземного племени: в набедренном полотенце и татуировках.

— Читай, студент! — одобрил он, узрев меня перед шкафом. — Мемуары Ливингстона для затравки возьми, такого вам профессора не расскажут: как бегемоты лодки с туземцами топили. Бегемот, шоб ты знал, — самый опасный зверь на Земле.

Опять бегемоты, удивленно подумал я. Да что на них, свет клином сошелся?! А насчет опасные — и спорить не о чем, достаточно посмотреть на того, что передо мной стоит с наколкой оскаленного волка на груди и двумя орлами на ключицах. Нет, один, кажется, то ли беркут, то ли сокол.

— Галерею разглядываешь? — довольно заметил Юша. — Вот тебе ещё.

Он повернулся, и я увидел на широкой спине двух быков, столкнувшихся лбами.

— Это по молодости, — пояснил штурман. — Дури было много, быковал… По ходу, рогомётов разных набивать нежелательно. Другое дело — волк. В старые времена колото. Оскалил пасть на советскую власть. Или, скажем, котяра. Кот значит — коренной обитатель тюрьмы. Таким я и был.

Он показал татуировку кошачьей морды — справа на боку, недалеко от печени. Кот нагло ухмылялся, прищурив глаз. Он и впрямь смахивал на Юшу, а заодно на булгаковского Бегемота (будь они неладны, я так скоро с ума сойду!).

— Некогда культуру хавать, — отрезал Юша. — К охоте пора готовиться.

— На кого?

— Звиняй, дядьку, кабанчика не загнали, придётся на гиену.

Что-то я почуял нехорошее в этом приглашении. Тайный смысл. И разгадывать эту задачку у меня охоты не было, простите за каламбур.

— Не, дядя Толя, я как-то не того…

— Не очкуй, пенсне вспотеет! Что, лучше срань в научном отделе у Динки со стен слизывать?

Меня от такой образности передернуло. Картина представилась мне до омерзения реально.

— А что делать-то?

— Не бзди, Макар, твой номер шестнадцатый в очереди на взлом мохнатки.

— Взлом мохнатки — это как?

— По старому кодексу — 117-я, по новому — 131-я. Изнасилование. Короче, я одеваюсь.

— А я?

— А ты можешь раздеваться. Если хочешь со мною голышом шлындать. Сиди пока и нишкни.

Одевался Юша неторопливо. А я за это время попытался кое-что прояснить из того, что не понял в кабинете. Про ломщика, хитрый домик, затыканную ширму…

— Ты, Шурик, как с пальмы слез, — вздохнул штурман, натягивая брюки. — В обратку, что ли, пустился? Из человека к павиану? Людскую речь не сечешь…

Оказалось, ломщик — мошенник, который дурит людей при обмене денег. Про конкретности Юша рассказывать не стал, но, например, «кукла» — это пресс купюр, сверху настоящие деньги, а внутри — нарезки из бумаги. Еще с царских времен фокус практикуют и до сих пор проходит. В лихие девяностые ломщиков было выше крыши, а сейчас народ все больше стал безналичкой в крупных делах рассчитываться. Вот ремесло и деградирует.

Насчет «хитрого домика» — это оперативный отдел на зоне. Серьезные арестанты, «братва» вроде Юши, если их туда вызывают, берут «очевидца» — какого-нибудь зэка. Чтобы не подумали, что тот, кого вызвали, — стукач или его вербуют как «агента».

А про ширму — совсем просто. Так карман называют. «Втыкать» — воровать по карманам.

Я чуть было не спросил про «уру-ру», однако вовремя вспомнил, что за него я услышал уже частным порядком, под окном. Так что лучше воздержаться до времени.

Но тут разгадка пришла сама по себе.

— Э, кузьмич, уру-ру! — громыхнул дядя Толя от двери, где при входе за ширмочкой обнаружилась вешалка.

Я вздрогнул.

— Дядя Толя, я опять не понял… Это чего — уру-ру? Галстук?

— Обращение это русское, дятел! Вроде але-мале, но больше наше, тюремное. Короче, значит «прошу внимания».

Штурман предстал передо мною во всей красе. Я даже не предполагал, что он может так одеваться. Дымчатый костюм из тонкого вельветона, снежно-белая сорочка, сверкающие чёрные импортные туфли…

— Рот захлопни, а то вафлю словишь. Как прикид?

— Впечатляет.

— То-то. В таком — либо на толковище, либо на охоту.

— А что за гиены? — Подозрительность моя усиливалась.

— Гиен, что ли, не видел? Так я покажу.

И штурман повел меня в даль светлую.

Вернее, в темную — к вольеру с гиенами. Территория, отмеренная этим тварям, находилась в довольно глубокой впадине — метра четыре, не меньше. От посетителей её отделяла плетёеная стальная сетка-рабица: а то ещё свалится кто ненароком. Внизу было сумрачно и сыро, по вольеру площадью «квадратов» сто, а то и все сто пятьдесят рыскали несколько облезлых особей, знакомых мне по мультфильму «Король Лев». Омерзительные, на тощих ногах, шерсть грязно-серая, с лёгким оттенком ржавчины. Одна гиена присела и подняла вытянутую морду в нашем направлении. Я почувствовал острую потребность тут же по ней крепко вмазать и почему-то непременно лаптой. Тварь уловила, вскочила и быстро засеменила прочь.

— В одиночку они, гниды, трусливые, — пояснил Юша. — А если в стае — хрен отобьешься. Наглые, дерзкие, бешеные суки. На взрослых людей нападают, не говоря за мелкий скот. Если стая небольшая, тогда и капканами можно обойтись. А когда совсем уже невмоготу, залютовали своей борзостью округу — нужен серьезный отстрел.