Даринда Джонс - На зов тринадцатой могилы

Когда он отошел достаточно далеко, я выскочила из-за камня и пошла глубже мимо камер с самыми разными захоронениями. Некоторые сохранились лучше других. Эти подземные пещеры были настолько классные, что я могла бы проторчать тут не один час, но у меня было важное дело, а снаружи ждал мужчина, который точно взбесится, если я задержусь.

Разумеется, я заметила, что с самого моего возвращения Рейес буквально не спускал с меня глаз. Меня это полностью устраивало, потому что именно об этом я и мечтала в Мармеладе год за годом — быть рядом с мужем. Более того, неусыпное внимание с его стороны невероятно подкупало и согревало душу. Минуточку… А вдруг дело вовсе не в том, что Рейес хочет быть рядом со мной постоянно? Вдруг его подослал Ватикан шпионить за мной? Идеальная сложилась бы картинка, если не считать того факта, что именно Рейес, будучи сыном Сатаны, беспокоил ватиканцев, как никто другой. Вот вернусь и закачу ему такую истерику — мало не покажется!

Бродя по некрополю, как у себя дома, я не могла не заметить, что одна из погребальных камер выглядит точь-в-точь как моя первая квартира. Если бы, конечно, могилы были мебелью.

Да уж. Так я точно ничего не найду. Рейес велел сосредоточиться. И я сосредоточилась, ей-богу, но, видимо, не на том, на чем нужно. Вряд ли в список нужного входят заговоры и моя первая квартира.

Остановившись у воображаемого холодильника, я закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы сосредоточиться. Ну же, Дэвидсон. У тебя все получится. Хорошенько подумай и постарайся забыть о том, что не пила кофе уже приблизительно час. Ну и как тут сосредоточиться, когда показатель на кофеиновой шкале уверенно стремится к нулю?!

Может быть, стоит сначала выпить кофе, а потом вернуться и…

Внезапно все мои внутренности куда-то потянуло, как магнитом. Я удивленно открыла глаза и пошла вперед. Такое я уже когда-то чувствовала, ощущала такую же пульсацию силы, вот только не могла вспомнить когда и где.

Чтобы добраться до того, что меня манило, надо было сойти с мостика. Помолившись о прощении, я перелезла через перила и осторожно спустилась в каменную камеру. Магнит тянул меня вдоль неосвещенного прохода. Я включила фонарик в телефоне и вошла в туннель.

Эту часть некрополя еще не открыли для туристов и, быть может, никогда не откроют. Туннель был ужасно узким, с низким потолком. Видимо, предназначен для самых бедных слоев населения. Когда стало казаться, что дальше я просто-напросто не протиснусь, туннель вдруг сменился просторной камерой, в которой явно до сих пор велись раскопки.

К одной из стен все еще липла древняя грязь, которую успели счистить с другой. И в этой другой стене зияли четыре открытые могилы с идеально симметричными арками. Между двумя из них сидел вырезанный из камня огромный лев. Он смотрел вперед и протягивал лапу со страшными когтями, будто хотел ударить скульптора.

Посреди камеры стоял столбик примерно в метр высотой с похожими арками со всех четырех сторон. Я присела и подсветила себе фонариком, чтобы прочитать вырезанные на столбике слова. На этом языке я наверняка могла бы говорить, но это вовсе не значит, то я умею на нем читать. Поскольку в древнем Риме большинство официальных документов велось на латыни, то и слова на столбе скорее всего были написаны на ней же. Вот только буквы ни разу не были похожи на английские.

И все же пару слов я разобрала. Одно из них, «tonna», означало «бочка» или «банка». Второе, «Livia», было названием или именем. Вот интересно, не так ли звали маленькую темноволосую девочку, сидевшую на столбе? На ней было платье без рукавов с прозрачной накидкой на плечах. На кудрявых волосах лежала диадема из цветов. А сама девочка была просто прелесть.

Может быть, в этой погребальной камере был склеп ее семьи.

— Приветик, — тихо сказала я, не зная точно, из какого она времени и на каком языке говорит.

Впрочем, она и не заговорила. Только покачала ножками, спрыгнула со столба и указала на него же. Там оказалось еще больше слов, которые я не могла прочесть.

— Ты знаешь, что здесь написано?

Девочка улыбнулась и опять показала пальцем на столбик.

— Ладненько. Здесь наверняка что-то важное, да?

Я снова посмотрела на надписи и попыталась найти хоть что-то знакомое. Ничего и близко знакомого там не было, пока взгляд не зацепился за одно слово. «Cor». Сердце.

Панду сказал мне найти сердце.

Я привалилась к древнему столбу. Здесь не было настоящего сердца. Только слово «сердце». Слово я переживу. Словом не убьешь. И пусть это ужасная неправда, но сейчас я всем сердцем хотела в это верить.

Я глянула на девочку:

— Есть мысли, как это открывается?

Но маленькая мисс Римская Принцесса только снова ткнула пальцем в столб. Вот ведь любительница поуказывать!

Эту камеру почти полностью раскопали, а значит, и исследовали, включая столбик. Если бы внутри что-то было, кто-нибудь наверняка уже бы это нашел. На всякий случай я обшарила весь столб в поисках скрытого тайника. А вдруг? Однако ничего подобного не нашлось.

— Итак, будь я оружием, которое спрятали в древнем столбе…

Едва я оказалась в камере, притяжение, которое привело меня сюда, усилилось раз в десять и с каждой минутой становилось все сильнее.

Девочка похлопала по столбу рядом с местом, где было написано слово «сor».

Я покачала головой:

— Не могу я его разбить. Ему же больше двух тысяч лет!

Она снова похлопала по столбу, а потом положила ладонь мне на грудь. Где сердце.

Вот ведь гадство!

Похоже, мне предстояло уничтожить монумент, которому две тысячи лет, чьей хозяйкой, возможно, была девочка, которую, тоже возможно, при жизни звали Ливия.

Столб был вырезан из цельного камня, не считая каменной же панельки в углублении, служившей основой для текста. Затаив дыхание, я надавила на панель, чтобы сломать ее. Внутри все протестовало против такого вандализма, но выбора не было. Оставалось только надеяться, что ущерб от моих манипуляций будет не слишком большой.

Однако вместо треска камня я услышала щелчок, надавила еще сильнее, и вдруг панель ушла вниз, явив мне очередное квадратное углубление. Меня ошеломило волной энергии. Кожа покрылась мурашками, все тело запульсировало.

Это было круто! Нет, суперкруто!!!

Наслаждаясь моментом, я даже закрыла глаза. Но дело было вовсе не в том, что я нашла «сердце». А в том, что последние десять минут я была Индианой Джонсом!

Мой фактор крутости зашкалил. Дождаться не могу, когда всем об этом расскажу!

Внутри углубления оказалась шкатулочка — красивый кубик, каждая грань которого равнялась приблизительно семи сантиметрам в длину и ширину. Кубик излучал силу, будто был живым. Такую силу я ощущала и раньше. Она бурлила, дышала и окутывала меня тонкими щупальцами. Только вряд ли мои воспоминания хоть как-то касались шкатулки.