Антон Леонтьев - Ее настоящая жизнь

Чувствуя, что ветер, перемешанный с дождем, хлещет ей в лицо, Нина раскрыла зонтик – не зря же прихватила его с собой.

И двинулась по зеленой, но уже начинающей жухнуть траве кладбища вдоль неровных рядов захоронений. Неподалеку ее взору предстала небольшая, но импозантная часовня.

Отчего дверь вывела ее на кладбище? Нина уже давно поняла, что случайностей при путешествиях не бывает, и то место, в котором ей суждено перешагнуть границы привычной реальности и мира литературного , имеет для ее миссии большое значение.

Тут, задев каблуком криво лежащую и ею не замеченную могильную плиту, она едва не полетела вперед – хорошо, что зонтиком успела зацепиться за землю.

И едва не приземлилась на свежей, судя по вывороченной земле, нескольким одиноким венкам из увядших лилий и новенькой темно-красной гранитной плите, могиле.

На ней было по-английски начертано: «Джеймс Гуго Шеппард, доктор медицины, родился 31 августа года 1888-го, умер 27 сентября года 1926-го. Возлюбленному младшему брату от безутешной старшей сестры. Покойся с миром – ты вверил себя безмерной милости Господней».

Нина, охваченная суеверным ужасом, несколько раз перечитала эту эпитафию, позабыв об усиливающемся дожде. Значит, она попала сюда вовсе не до разоблачения убийцы, а уже после – и после смерти доктора Шеппарда, который, судя по всему, был убит.

Выходит, и с Пуаро повидаться не придется, потому что тот наверняка уже отбыл восвояси, решив больше не выращивать в живописной деревушке Кингз-Эббот на юге Англии тыквы, а вернуться в Лондон, в свою шикарную современную квартиру в новомодном жилом комплексе, куда доктор Шеппард и послал ему свою рукопись с признанием.

Или кто-то, убив доктора Шеппарда, сделал это за него.

– Не находите, что эпитафия весьма странная? – раздался вдруг мелодичный женский голос за спиной Нины, и та, подпрыгнув от страха, обернулась.

Около нее, ранее ею не замеченная, стояла женщина средних лет, не красавица, но весьма миловидная, облаченная во все черное, с заплаканными глазами.

Неужели сестра доктора Каролина – и его предполагаемая убийца?

Однако доктору, судя по всему, было около сорока, а этой особе чуть за сорок, она никак не могла быть его старшей сестрой, причем, как в случае с Каролиной Шеппард, старше брата на много лет.

– Добрый вечер, – произнесла особа, горестно улыбаясь. – Вы знали Джеймса?

Нина, уже разработавшая тактику, как реагировать на подобные вопросы, ответила:

– Кое-что читала об этом запутанном деле…

Ну да, роман Агаты Кристи! Читала – как и миллионы, нет, вероятно, за прошедшие почти сто лет с момента публикации даже миллиарды любителей детективов.

Которые все как один ужасались развязке и ничуть не сомневались в том, что убийца Роджера Экройда – рассказчик доктор Шеппард.

Тот самый, который покоился на кладбище деревушки Кингз-Эббот, прямо у нее под ногами.

Дама, качнув головой, опустилась перед могилой доктора, и Нина заметила у нее в руках крошечную фиалку в мини-горшочке.

– Меня зовут Ганнет, Фелиция Ганнет, – произнесла дама, и Нина, лихорадочно перелопачивая свою память, вдруг поняла: ну да, в романе имелась такая мисс Ганнет, местная старая дева, большая сплетница, хотя калибром и поменьше, чем Каролина Шеппард. Не то что второ-, а даже третьестепенный персонаж, который, как в любом романе, нужен для того, чтобы заполнять маловажные сцены, ввернуть парочку шуток и вообще разбавить круг основных действующих лиц.

Только в романе это была глуповатая, явно пожилая женщина, типичная старая дева и деревенская сплетница, не игравшая никакой роли в расследовании, а лишь маячившая то тут, то там на нарративном горизонте , а тут, в реальности , – пусть и немолодая, но далеко и не старая, приятная и, как поняла Нина, любившая покойного доктора Шеппарда.

Осторожно поставив горшочек с фиалкой на могилу доктора, мисс Ганнет сказала:

– Знаете, я ведь любила Джеймса. И он меня тоже. Вас удивляет, что я, не имея чести знать вас, мисс, открываю вам свои сердечные тайны? Ну, в нашей связи, исключительно платонической, не было ничего предосудительного. Я ведь даже, чтобы не навредить врачебной карьере Джеймса, перестала быть его пациенткой и перешла ко второму нашему врачу, доктору Хамбли. Мы, два увядающих цветка, сплелись в яркий осенний венок…

Она вздохнула и добавила:

– Мы ведь даже строили планы на будущее, мечтали в начале следующего года сыграть свадьбу. Но она об этом и слышать не хотела.

– Она? – переспросила Нина, и мисс Ганнет подтвердила, меланхолично убирая опавшие листья с могилы любимого человека:

– Ну да, его сестра, Каролина. Конечно, она в свое время заменила Джеймсу мать, так рано умершую, но это вовсе не значит, что она могла командовать им до седых волос. Причем не до своих, а до его. А Каролина командовала! И, конечно же, пронюхав о нашей любви, старалась во что бы то ни стало помешать нам. Потому что она не могла позволить себе потерять брата, который во всем ее слушался и финансово ее обеспечивал. Ужасная, опасная женщина!

Которая убила своего брата в том числе и потому, что не хотела допустить его свадьбы?

Поднявшись, мисс Ганнет вздохнула:

– Вижу, что надоела вам своими откровениями. Извините меня за это, но я все не могу поверить, что Джеймса больше нет…

– Ничуть не надоели, – сказала Нина, раскрывая свой зонт над головой мисс Ганнет. – И если я что и вижу, так это то, что вы любили своего Джеймса. Кстати, у вас ведь имеется здесь булочная или кондитерская? Разрешите пригласить вас на чашку чая?

Заведение под названием «Синяя птица», располагавшееся не так далеко от кладбища (вся деревушка Кингз-Эббот была крошечной, словно игрушечной), показалось Нине смутно знакомым – нет, бывать она в нем не бывала, но читала о нем.

И только когда опрятная официантка подала им отличный крепкий чай вместе с тающими во рту желто-розовыми баттенбергами, вспомнила – ну да, эта кондитерская имелась в романе Кристи «Объявлено убийство», причем в совершенно иной деревушке.

Но это в романе, а в реальности эта самая кондитерская имелась здесь, в Кингз-Эббот.

Мельком взглянув на свежие газеты, которые посетители могли читать во время неспешного чаепития и поглощения разнообразных сладостей, Нина заметила дату: «14 октября 1926 года». Значит, с момента смерти доктора Шеппарда миновало около трех недель.

– Ах, вы так добры ко мне, мисс! – произнесла мисс Ганнет, держа в руках чашку с горячим ароматным чаем. Нина отметила про себя, разглядывая ее, что могла понять, почему доктор Шеппард выбрал ее: красота не явная, бьющая на эффект, а меланхоличная, пробирающая до сердца.