Кэролайн Данфорд - Смерть в хрустальном дворце [litres]

Бертрам вскочил на ноги.

– О чем ты думала, черт побери, когда тащила близнецов в Лондон? – закричал он.

Риченда и глазом не моргнула и стала невозмутимо снимать перчатки.

– Я тоже рада видеть тебя, Бертрам. Вы хорошо доехали? Мы приехали на паровозе. Хотя ты даже не удосужился спросить.

– Ты везла детей на этой адской машине? – воскликнул Бертрам.

– Конечно, первым классом, – сообщила Риченда. – Все было очень мило. Гораздо лучше, чем путешествовать по шоссе, по которому гоняют безумные водители.

Она многозначительно посмотрела на Бертрама.

– Риченда, а Ганс знает, что ты взяла с собой детей? – тихо спросила я.

– Я их мать, – ответила Риченда. – Кроме того, здесь прекрасные условия для их размещения. И я даже договорилась с Мэри.

– Твой муж запретил ей когда-либо еще приближаться к твоим детям после того, как Эми сбежала на крышу, находясь на ее попечении, – напомнил Бертрам.

– Ха! – воскликнула Риченда. – Это с любым могло случиться. Эми у нас своенравная, любит приключения, и ее трудно остановить.

– Кстати, говоря об Эми, – я попыталась заглянуть за спины Риченды и Гленвиль, – где она?

– Она… – Риченда обернулась. – Черт возьми! Она шла за мной. Гленвиль, ты видела, в какую сторону она повернула?

– Значит, она в гостинице? – спросил Рори, направляясь к двери. – Я найду ее.

Риченда уже хотела за ним последовать, но я мягко ухватила ее за руку.

– Он ее найдет. Лучше позвони мужу и объясни, где находятся дети, пока он не обратился в полицию. Как я предполагаю, записку ты ему не оставила?

– Нет, не оставила, – ответила Риченда. – Но где еще могут находиться дети, кроме как со своей матерью?

Когда Риченда только вошла в номер, ее щеки были слегка розовыми, теперь они стали ярко-красными.

– Ты должна сообщить ему, что с детьми все в порядке, – заявил Бертрам. – Бедняга небось с ума сходит! Насколько я понимаю, дом вы покинули тайно?

– Потребовалось использовать кое-какие уловки, – признала Риченда.

Гленвиль становилось все более и более не по себе. Я также знала, что Риченде совсем не нравится (и вполне справедливо), когда ее ругают в присутствии слуг. Выражение лица Бертрама с каждой минутой становилось все суровее. И разговор в любую минуту мог превратиться в большой семейный скандал, а по горькому опыту я знала, что это очень плохо закончится.

– Гленвиль, пожалуйста, идите с детьми в отведенную им комнату, – сказала я. – Мэри покажет вам дорогу. И может, вы сразу начнете распаковывать вещи? Нам предлагали прислать горничных, работающих в отеле, но я была уверена, что вы сами захотите разобраться с вещами своей хозяйки.

Гленвиль резко повернулась ко мне.

– Конечно, мэм, я предпочту все сделать сама, – сказала она.

– Мэри, проверь, как себя чувствуют дети после такого долгого путешествия. Может, они проголодались? Тогда накорми их и уложи спать.

Мэри снова сделала книксен. У меня защипало глаза, но я держалась, ничем не выдавая своих чувств.

Слуги и дети покинули гостиную.

– А теперь вы двое можете пререкаться столько, сколько хотите, – сказала я, поворачиваясь к Бертраму и Риченде. – Только Гансу нужно немедленно сообщить о том, где находятся его дети.

– Я не знаю, как пользоваться этой машиной, – с угрюмым видом объявила Риченда. Выглядела она как ребенок, которого отчитали за плохое поведение.

– Тогда я сейчас пойду в свою спальню и позвоню ему сама. – Никто не выступил с возражениями. – Найдете меня, когда вы тут все выясните между собой и прекратите упрямиться. – Я уже пошла к выходу, но остановилась на полпути. – Конечно, если Рори вернется без Эми, зовите меня сразу же.

Моя спальня оказалась роскошной, и это еще мягко сказано. Она вполне подошла бы и для Версаля. Но в эти минуты я едва ли уделяла внимание обстановке. Я подняла телефонную трубку, заказала междугородный разговор и попросила соединить меня с поместьем Мюллеров. Трубку поднял Стоун. Услышав мой голос, он предложил немедленно позвать к телефону хозяина. Ганс очень быстро оказался у аппарата. Он явно запыхался.

– Они здесь, – сообщила я. – Она привезла их в Лондон. Прости, Ганс. Она приехала на поезде вместе с Гленвиль. Я понятия не имела, что она так поступит.

На другом конце провода надолго воцарилось молчание.

– Как ты думаешь, Эфимия, если я прикажу своей жене немедленно вернуться домой вместе с детьми, она это сделает? – холодно спросил Ганс.

Поскольку Риченда уже не приняла в расчет мнение Ганса и все сделала по-своему, мне нечего было ответить. Молчание затягивалось.

– Понятно, – в конце концов сказал Ганс и повесил трубку.

Как только я вышла из своей спальни, еще из одной комнаты вылетела Риченда – как пробка из бутылки.

– Ну? – спросила она. – Что он сказал?

– Ничего.

– Он должен был что-то сказать! Он просил позвать меня к телефону?

– Нет.

Риченда сделала несколько шагов по направлению ко мне. Я отступила к дверному проему. Судя по ее виду, ей сейчас хотелось кого-нибудь встряхнуть. Я быстро огляделась и поняла, что все остальные где-то скрываются. Это было разумное, хотя и не доблестное отступление.

– Я сообщила ему, что дети находятся здесь, – сказала я. – Больше ничего. На самом деле больше ничего.

– На самом деле? – Риченда продолжала медленно продвигаться ко мне, очень напоминая разозленную жирную кошку, которой наконец удалось загнать мышь в угол. Я положила руку на дверную ручку у себя за спиной. Я была уверена, что успею сделать шаг назад и захлопнуть дверь у нее перед носом до того, как она меня коснется.

– Он спросил, вернешься ли ты, по моему мнению, домой вместе с детьми, если он прикажет.

Риченда замерла на месте.

– Прикажет мне? – Ее голос звучал на октаву выше, чем обычно. – Это ж надо такое придумать: прикажет мне! И что ты сказала?

– Что я могла ответить на такой нелепый вопрос? – произнесла я, пытаясь найти пути отхода так, чтобы Риченда не поняла, что я делаю. Она должна была или превратиться в любящую жену и сказать, что да, она поедет домой, или начать разглагольствовать, то есть, скорее, орать, что мужчины пытаются установить власть над женщинами и ими командовать. Я предполагала, что второй вариант наиболее вероятен, и сообщила: – Я ничего не ответила.

– Спасибо, – поблагодарила Риченда. – Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Прости, мне надо идти.

Риченда развернулась и отправилась к себе в комнату. Послышался звук хлопающей двери, а потом еще какие-то звуки, которые я приняла за сдерживаемые рыдания.

Бертрам высунул голову из-за еще одной двери и спросил: