Дарья Донцова - Мокрое дело водяного

– Подождите, – попросила я. – Можете составить фоторобот таинственной женщины?

Макнин-Норин стоял молча. И тут в полной тишине раздался голос:

– Тридцать шесть и семь.

Георгий посмотрел на меня.

– Что?

– Это телефон, прикольный звонок, – соврала я, и в ту же секунду мой мобильный завибрировал. – Так как насчет фоторобота?

– Со скамьи подсудимых меня пересадили на место свидетеля, – ухмыльнулся Георгий. – Вы не полиция, ничего мне сделать не можете. Смысл мне время терять?

– Георгий Петрович, – вкрадчиво сказала я, – с одной стороны, вы правы. Но если посмотреть с другой… Да, полковник более не в штате, но он столько лет ловил преступников всех мастей, я еще не родилась, а Александр Михайлович был уже опытным следователем.

Дегтярев начал краснеть.

– Тридцать семь, – сообщил градусник из живота толстяка.

Я повысила голос:

– Вы, наверное, догадываетесь, сколько друзей у Дегтярева среди тех, кто противостоит нарушителям закона? Разве трудно сделать звонок кому-либо из них?

Макнин-Норин упер в меня тяжелый взгляд, а я щебетала:

– Почему я попросила вас помочь нам? Бутылка и пробка. Если вы отравитель, то оставлять крышку со следами своей крови – все равно что паспорт на тумбочку положить. Глупость мог совершить человек неопытный. Но вы-то не один год в бараке провели, хорошо знаете про ДНК, про то, что ваш анализ хранится в базе. Вы не идиот, полагаю, нашли бы возможность убрать улики. Но они остались на месте. Поэтому я прошу вас помочь в составлении портрета. Извините, я не верю в существование женщины. Но нельзя обладать стопроцентной уверенностью в любом деле или ситуации. Всегда нужно спросить себя: а вдруг? А вдруг дама подходила к сантехнику? А вдруг Георгий говорит правду? А вдруг нам надо искать некую особу? В ваших интересах сейчас составить фоторобот. Потому что, если мы узнаем, кто просил вас открыть крышку, это исключит вас из списка подозреваемых.

– Я всегда нравился бабам, – усмехнулся Макнин-Норин, – часто от них помощь получал.

– Я вовсе не в восторге от вас, – возразила я, – но считаю: если человек один раз совершил тяжкое преступление, отсидел срок, то это не означает, что он во второй раз сделает то же самое. Да, многие неисправимы, но кое-кто после выхода на свободу живет честно, раскаивается в содеянном. А вдруг вы такой? Всегда существует: а вдруг!

Георгий повернулся к Кузе.

– Мне надо сесть около вас?

– Верно, – согласился тот.

– А потом расскажете нам, как чинили засор в доме Елены, – попросил Собачкин.

– Нет проблем, – кивнул гость.

Оставив Сеню и Кузю работать с Георгием, мы с полковником вышли в прихожую. Я вынула из кармана телефон, прочитала сообщение, которое пришло с неизвестного номера минут пять назад, и протянула трубку Дегтяреву.

– Ознакомься!

Александр Михайлович взял мобильный и стал читать вслух:

– «Федор улетел. Кабинет. Статуи. Поднять им руки. Там секрет».

Александр Михайлович посмотрел на меня.

– От кого прилетело?

Я развела руками.

– Контакта в моей книжке нет.

Дегтярев развернулся.

– Однако человек знает, как тебе написать.

Я нажала на цифры.

– Номер не существует, – произнес женский голос.

– Угу, – пробормотал толстяк, – возвращаемся в офис. Кузя, отвлекись на минуту. Выясни, кто Дарье сообщение скинул? Дай ему мобильный.

Последние слова адресовались мне, я протянула королю ноутбуков трубку.

Кузя начал стучать по клавишам.

– Никому. Номер не российского оператора. Малоизвестная сеть «Брен» зарегистрирована в одной из бывших стран СНГ. Предупреждая ваш вопрос, отвечу. Симку можно купить из-под полы. У того, кто принял звонок, создастся впечатление, что вызов прилетел из-за границы, а на самом деле тот, кто решил с тобой поговорить, вполне может находиться в соседнем доме. Он коротко поболтал и выкинул сим-карту.

Полковник поджал губы и скомандовал:

– Пошли.

Я потрусила за ним, одновременно стуча пальцем по экрану.

– Дашута, – ответила Майя, – привет!

Я забыла поздороваться в ответ.

– Среди тех, кто служит в доме, есть иностранцы?

– Марио, повар, итальянец, – ответила Петрова.

– А те, кто раньше был жителем союзных республик? – уточнила я.

– Никого, – отрезала Майя, – гастарбайтеров нет.

Я осведомилась:

– Федор на работе?

– Да, – ответила Майя.

Я удивилась.

– Когда он обычно домой возвращается?

– Точного времени не назову, – вздохнула Майя, – может вдруг в пятнадцать приехать, а случается, что и заполночь.

Я продолжила:

– Мухин вроде улетел из Москвы?

– Верно, – не стала отрицать Петрова, – объявится в субботу.

– Так почему ты ответила на мой вопрос «да»? – спросила я.

– Ты спросила: «Федор на работе?» – напомнила Майя. – Да, он на работе, только не в столице.

– Можно зайти в его кабинет? – подключился к беседе Дегтярев.

– Надо спросить разрешения у хозяина, – не дрогнула Петрова.

Я поблагодарила ее и, держа трубку в руке, обратилась к полковнику:

– Автор эсэмэс не соврал. Федор отсутствует в городе. Может, и остальное правда? Напишу Мухину, попробую убедить его в необходимости осмотра всех без исключения помещений особняка.

– Нам нужен только кабинет, – стал сердиться толстяк.

– Знаю, но, если мы сообщим о эсэмэс, нас под благовидным предлогом в него не пустят, – объяснила я. – Понятия не имею, какой секрет у статуи, но думаю, фигура таит нечто особенное, значимое для Мухина. Он не захочет, чтобы посторонние узнали, что там, и аккуратно отправит нас подальше лесом. Надо хитро действовать. Вот что ему отошлю, слушай.

– Ну? – недовольно буркнул полковник.

– «Федя, возникла потребность осмотреть спальни девочек, Ольги Гавриловны и остальные помещения. Можно нам этим заняться?» – продекламировала я и отправила эсэмэс.

Ответ прилетел незамедлительно:

«Ройтесь где угодно, хоть в моих носках, только найдите преступника».

– Отлично, – обрадовался Дегтярев, – понимаешь теперь, как важно правильно подобрать слова? Я не написал: хотим обыскать кабинет, а перечислил детские, спальню Ольги и так далее. Рабочая комната хозяина не названа, но она подразумевается. Сейчас перекусим и к Мухину.

Я молча вошла в особняк. Дегтярев много лет занимал пост начальника, это отразилось на его поведении в семье. Александр Михайлович обожает всеми руководить, но он ничего не делает самостоятельно. Иногда, уезжая утром куда-нибудь, полковник говорит Марине:

– Надо приготовить ужин.

– Хорошо, – кивает жена, которая уже накрутила мясо на котлеты и собралась их пожарить.

И Дегтярев отправляется по делам в твердой уверенности, что без его указаний в доме ничего не происходит. Кто заправляет автомобиль толстяка? Я или Маша. Кто убирает его комнаты, стирает и гладит вещи, меняет постель? Домработница. Года два назад как-то утром я заглянула в кладовку, где хранятся наволочки-простыни-пододеяльники, и ахнула. Все было перемешано, валялось в беспорядке. Когда полковник спустился к завтраку, я осторожно осведомилась: