Татьяна Луганцева - Как не слететь с катушек

– Ты, Мартин, наверное, нас осуждаешь! – сказал его друг. – А ведь в молодости куролесил почище нашего.

Брюнетка снова решительно двинулась к Мартину, но Олег ее остановил, придержав за руку.

– Да оставь ты его в покое. Видишь, человек не в настроении. Не стоит быть такой навязчивой, крошка.

– Он мне нравится, – возразила девушка. – Такой красавчик! Как в кино.

– Может, хватит меня обсуждать в третьем лице? Займитесь лучше друг другом, у вас есть двадцать минут, – ответил Мартин.

– А давайте выкинем его из самолета? – внезапно предложил Семён и пьяно хихикнул. – Чтобы не был таким снобом.

Олег широко улыбнулся.

– Ой, не советую тебе, Сеня. Он нас всех разнесёт по кочкам. Спецслужба всё-таки, и спортивное прошлое. Сами вылетим из самолёта, как стрижи.

Мартин снова отвернулся к иллюминатору. Он уже горько жалел, что согласился совершить перелёт в компании своего друга. Лучше бы поехал на «Сапсане».

– Ребята, плохо! Мне плохо! Помогите! – Из кабины пилота вывалился парень в форме и повалился навзничь на пол.

На секунду воцарилась мёртвая тишина, а потом девицы завизжали. Мартин кинулся к лётчику, расстегнул ему ворот и попытался нащупать пульс. Бледный как полотно пилот тихо стонал, покрылся холодным липким потом, лицо его перекосилось. Он закатил глаза.

– А в кабине-то никого! – заголосил Олег.

Девушки впали просто в истерику, сбились, как овцы, в кучу и визжали, не переставая.

– Иди сюда! – приказал Мартин Олегу. – Подними ему голову и положи повыше! Держи, говорю! У человека, похоже, инсульт.

Мартин метнулся в кабину, уже сползая по стенке, потому что самолет резко накренился влево. Он сел в кресло пилота и принял управление самолётом на себя. У Мартина был свой самолёт, и он мог им управлять. Он прекрасно знал, что основной орган управления – это штурвал. Чтобы поднять нос самолёта, необходимо тянуть штурвал на себя, если надавить от себя, то нос будет опускаться и самолёт начнёт пикировать. Педали следует использовать на взлёте и при посадке, при разбеге и при пробеге по взлётно-посадочной полосе. Он связался с землёй и получил разрешение на посадку.

В салоне самолёта царил неописуемый хаос. Вода из джакузи выплеснулась на пол и все вещи намокли. Девицы бились в истерике, а пьяные друзья Олега держались за сердце. Лётчик не шевелился. «Скорая помощь» фактически понадобилась всем.

– Хорошо, что мы не выкинули его из самолета. Хоть и не был Мартин компанейским парнем, но все-таки пригодился, – пошутил Семён – начальник отдела валютных операций, когда его сажали в карету «Скорой помощи!

По лицам работников аэропорта было видно, что им очень надоели «частники» с их вечными происшествиями. Мартин дал объяснение в полиции и отправился искать такси, так как после этого происшествия у него мелко тряслись руки.

Мартин не поехал в отель, он сразу же отправился домой к Яне, так как безумно соскучился по ней, хотел видеть, желал сообщить, что получил развод. Мартин не допускал даже мысли, что Яна могла за это время увлечься кем-то другим, что она его не дождалась.

Агриппина Павловна встретила Мартина, как всегда, с каменным выражением лица. Предложила чай с плюшками. От чая Мартин отказался и спросил, где Яна.

– Яна с друзьями уехала к Асе на дачу. Все-таки майские праздники. Зачем торчать в Москве-то? – туманно объяснила Агриппина Павловна и дала адрес.

Мартин снова вызвал такси и отправился на дачу к Асе. А дальше уже известно, что Мартин учинил драку, получил по голове и решил снять номер в отеле, чтобы переночевать, а утром вернуться в Питер. Он шёл по пустынной дороге, его мутило и качало из стороны в сторону, а силы неумолимо покидали. Неожиданно показалась машина, и Мартин вскинул руку, чтобы остановить ее. Водитель притормозил и согласился отвезти Мартина в Москву. Мартин сел на заднее сиденье и мгновенно поплыл и провалился в тёмное забытьё.

Растормошил его водитель, которому почему-то немедленно понадобилось, чтобы Мартин авансом оплатил всю поездку.

– Эй, уважаемый! – пихал Мартина водитель, открыв заднюю дверцу. Я бы хотел, чтобы ты сначала расплатился, а то, может, я тебя и живого не довезу. У тебя вся голова в крови. Эй, давай, давай, приходи в себя!

Мартин устало открыл глаза.

– Не беспокойтесь, я платежеспособен. Кровь эта – моя, случайно затылок расшиб.

– Ты себя видел? – внимательно пригляделся водитель. – Краше в гроб кладут, – пояснил он свое опасение. – Тебе бы, дорогой, в больничку надо.

– Я против больнички… Мне надо просто отдохнуть. День тяжёлый выдался. До Москвы еще далеко? Мне бы в гостиницу… – И Мартин снова поплыл, теряя ясную мысль.

Водитель резко тряхнул его за плечо.

– Эй, молодец, послушай! Здесь совсем рядом шикарная турбаза, там бы и переночевал. А утром в Москву.

Он хотел как можно скорее избавиться от Мартина, боялся, что тот не доедет до Москвы живым.

Мартин задумчиво посмотрел на тёмную дорогу. В голове гудела чёрная пустота, перед глазами плясали мошки, а во рту чётко ощущался вкус крови. Он мотнул головой и с трудом сказал:

– Прошу вас, отвезите меня на турбазу, мне очень плохо… – и снова беспамятство поглотило его сознание.

Сколько прошло времени – Мартин не знал. Он снова выплыл из дурноты и понял, что машина стоит. Мартин разлепил спёкшиеся губы и спросил:

– Приехали? Сколько с меня?

Водитель повернулся к нему и сказал:

– Да, это турбаза. Сейчас помогу тебе выйти.

Он обошёл машину и открыл заднюю дверцу. Мартин с трудом вылез из машины, сунул руку в карман джинсов, вытащил бумажник и открыл его.

– Так сколько я вам должен?

Водитель кашлянул и назвал несуразную сумму:

– Так это… двести рублей.

Мартин не успел удивиться, как резкий свет фонарика ударил его по глазам и ослепил. Он инстинктивно зажмурился, отвернулся и получил монтировкой по затылку – второй удар за непродолжительное время. Свет фонарика резко переместился в его голову, вспыхнул и потух вместе с сознанием.

Яна вышла во влажную, напоённую волшебными запахами свежей зелени и тёплой земли майскую ночь. Где-то в высокой кроне раскидистого дерева, шелестящего от порывов ветерка тёмной листвой, щелкал-заливался соловей, и Яна остановилась, глубоко вдыхая чистый, прозрачный воздух. Неяркая луна, изредка прикрываемая набегавшими нечёткими ночными тучками, освещала каменистую дорожку, которая вела между дачными домиками в поле и к неглубокой деревенской речке, поросшей осокой и камышом.

Яна поднялась на невысокий бережок и замерла. Вода струилась по каменистому дну журчащим лунным блеском и расходилась у крупных камней кругами.

Мокрая от росы трава намочила ей сапоги и подол несуразного плаща, который тут же начал прилипать к ногам. Яна зябко повела плечом. Мысли о Мартине не давали ей покоя. Она смотрела в тёмную ребристую гладь речной воды, словно пытаясь понять, куда мог уйти её любимый человек, о котором она в последнее время думала почти непрестанно.