Маргарита Малинина - Кровавое сияние небес

«Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдохла! — металась в голове разрушительная мысль, била изнутри, сжигала, калечила остатки разума и совести, пока девушка перебирала содержимое ящиков стола и полок на кухне. — Где же это… Где оно… Было ведь здесь… Наконец-то! — ликуя, она достала маленький пузырек из темного стекла с предупреждающими надписями на грозной черно-белой этикетке. — Господи, благослови крыс…»

Она взяла ярко-синюю кружку, заблаговременно принесенную на кухню, с остатками чая, отсыпала в нее мышьяка, а пузырек вернула в ящик стола. Размешав вместе с ломтиком лимона, бегом отнесла в одну из комнат третьего этажа и оставила именно в том месте, откуда брала.

Через две минуты после этого уже другая девушка вошла в дом. Она сразу же бросилась на кухню, взяла из одного из ящиков тот же пузырек (она всегда точно помнила, где что лежит в доме), взяла стакан с соком, насыпала туда белый порошок и старательно размешала, приговаривая: «Пей, дрянь, пей… Апельсиновый сок очень полезен…» Спрятала мышьяк обратно в ящик, а стакан поставила точно в то место, откуда брала. Хотела пойти наверх в свою комнату, но вместо этого раздвинула шторы и выглянула в окно.

На неприветливо-черном фоне предночного неба, где-то очень высоко над землей, горели таинственные красные шарообразные объекты.

— Я сделала все, как вы хотели, — сказала им девушка и отправилась в свою комнату, чтобы выпить чаю из ярко-синей кружки.

— Я еще не встретил свою единственную, — с мечтательной улыбкой нежно проворковал Антон Комиссаров и застенчиво потер пальцами правую часть шеи.

— То есть вы ни с кем не встречаетесь? — задала новый провокационный вопрос ведущая ток-шоу.

— Встречаюсь, но постоянной девушки у меня нет. Я в поиске. — Зал взревел.

— Какой она должна быть — девушка Антона Комиссарова?

— Я люблю уверенных в себе женщин, которые точно знают, чего они хотят, таких… сильных и независимых личностей, понимаете? — Ведущая кивнула, чтобы подтвердить свое понимание. — Я вырос с тремя сестрами и был для них любимым… Нет, не так. Единственным, а потому любимым братом. — Все оценили шутку и засмеялись. — Я привык к тому, что они изгалялись каждая по-своему, чтобы привлечь мое внимание, поэтому для меня важна индивидуальность в женщине.

Мама взяла пульт и переключила на сериал про врачей.

— Э, я смотрела! — возмутилась я до глубины души.

— Ты же не смотришь телевизор! А тем более пустопорожнюю болтовню.

— Но это же Антон Комиссаров! Это святое!

Мама весьма озабочена тем, что в свои двадцать один я не только не замужем и не только даже не близка к этому статусу, но и вообще никогда в жизни не была к нему близка. Периодически возникающая в течение последних четырех лет личная жизнь очень быстро разочаровывала и посему так же быстро затухала. Гораздо больший процент времени я нахожусь в состоянии одиночества, нежели в состоянии романтических отношений. Когда это стало давать повод моим знакомым, родственникам и не самым близким подругам подозревать вашу покорную слугу в нетрадиционной ориентации (никому же не интересна Юля-неудачница, гораздо занимательней звучит Юля-лесбиянка, не правда ли?), я придумала изящный способ от них отвязаться: притворилась влюбленной в одного известного молодого актера, обладающего до ужаса привлекательной внешностью. Все стали меня жалеть (а некоторые, как мама, к примеру, крутить пальцем у виска) и с вопросами о личной жизни потихоньку отстали. Я же, к своему великому удивлению, обнаружила у себя способность к самовнушению, ибо в двадцатый раз повторив, что выйду замуж только за Комиссарова, неожиданно ощутила укол в сердце, увидев его в тот же час по телевизору. От него многие несовершеннолетние девочки и слегка совершеннолетние девушки были без ума, но я-то себя считала как раз с умом, в смысле, далеко не глупой, и никак не могла предугадать, в какие дебри заведу сама себя такой безобидной и дурацкой шуткой. То есть я находила его раньше интересным и харизматичным, но на этом все. А теперь его слегка кучерявые русые волосы, мужественный подбородок, брутальная щетина, пухлые губы, правильный нос, выразительные надбровные дуги и мудрые продолговатые глаза заставляют живот съеживаться, сердце бешено стучать, а глаза наполняться влагой.

— Ну и где ты его встретишь? — ответила мне мама. — Подумай здраво. Ладно бы в Москве жила и вела дружбу с творческой элитой… А еще лучше — была бы актриса. Но с твоим-то характером! Одумайся, овца! Не твоего поля эта ягода.

— Не так уж и далеко мы живем! В каких-то десяти километрах от МКАДа… — ответила я чисто из вредности, но внутренне осознала правдивость родительской сентенции. Характером меня природа наделила не ахти… Точнее сказать, не характером, а темпераментом — я глубокий интроверт, сидящий в бездонной яме меланхолии. Необщительная, тихая, скромная. Взять, допустим, институт: всегда знаю ответ, но никогда не подниму руку. Пока не спросят, отвечать не стану. Сама мысль о том, что сейчас вся группа услышит мой робкий голос, приводит меня в шоковое состояние. Теперь вы понимаете, что такому человеку на сцене делать абсолютно нечего? Подавать себя я совершенно не умею, так что в категорию «уверенных в себе», «знающих, чего хотят» и «сильных и независимых» я попаду, лишь оказавшись в зеркальном мире, где все противоположно нашему, или же если разбирать дамский пол по категориям будет какой-нибудь умственно отсталый и подслеповатый менеджер-классификатор, который, увидев меня, не сможет разобраться, что я за человек. Или просто за взятку.

Обследовав внутренности кошелька, я горестно вздохнула, уяснив, что этот путь явно не мой. Придется искать дорожку в Зазеркалье.

— Выключи хотя бы этих ненавистных врачей, — попыталась я отыскать компромисс с собственной родительницей. — Ты же знаешь, как я их боюсь!

— Но я тоже врач! — с изумлением пополам с обидой обернулась ко мне мать.

— Так я и тебя боюсь! — не стала я скрывать и ушла на кухню.

Ставя электрический чайник на подогрев, я думала о том, как же хорошо находиться дома в будний день. На работе предоставили оплачиваемый отпуск для сдачи сессии, половину экзаменов и зачетов я сдала досрочно, оставшаяся половина не внушала особого ужаса даже мне — законченной перфекционистке, готовой обои жевать ради оценки «отлично». В итоге полторы недели можно предаваться ничегонеделанию, потому что к остальным дисциплинам я успею подготовиться за несколько дней.

Когда чайник закипел и выключился, раздался телефонный звонок. Мама была увлечена сериалом, поэтому трубку, против обыкновения, сняла я.