Александр Охотин - Киллер для Айболита

В любом случае, к встрече незваных гостей следовало подготовиться. Я скомкал покрывало и сбил подушки набок, так, чтобы в лунном свете, льющемся в окно, создавалось впечатление спящего на кровати человека, ничего не подозревающего и пребывающего в полной власти ночных посетителей. Затем я отступил на шаг, полюбовался творением своих рук и, удовлетворенный, полез прятаться под кровать. Обнаружив здесь, к своему великому неудовольствию, пыль, я едва не чихнул и от души помянул добрым словом нерадивую горничную. Впрочем, через мгновение мне стало не до нее.

Замок слабо пискнул, сработал красненьким огоньком фотоэлемента, и дверь номера бесшумно распахнулась. В ярком ослепившем меня свете, льющемся в просвет двери из коридора, мелькнули две пары ног, после чего дверь так же тихо закрылась. «Это возмутительно. — подумал я, подслеповато таращась в обступившую меня тьму, — вот так вламываться в чужое жилище! А если б я был с дамой? Страшно даже представить, какой крик она бы здесь подняла!» Глаза вновь привыкли к мраку, и теперь я отчетливо различал две тени, замершие на пороге. Визитеры, похоже, тоже ждали, пока адаптируются во тьме; так или иначе, они не спешили. Это были далеко не ночные бабочки, судя по их широким плечам спортсменов, и не воры, так как вместо баулов, предназначенных для переноски чужих вещичек, они прихватили с собой кое-что другое. Пистолет с глушителем. Он тускло блеснул, извлеченный из-под куртки одного из пришельцев.

Перекатываясь под кроватью и вжимаясь в стену, я понял, что дело-то оказалось чуть серьезнее, чем инцидент с подвыпившим посетителем, который перепутал номер. Похоже, эти негодяи всерьез собирались испортить пулями мою подушку и одеяло! Один из них что-то коротко шепнул другому, тот кивнул и поднял ствол. Глухие шлепки выстрелов заставили меня вздрогнуть и тихонько выругаться. Интересно, как я буду объяснять обслуге отеля происхождение маленьких черных дырочек, украсивших мою постель?! Возмущенный донельзя, я рывком переместился к краю кровати, высунул руки и, ухватив за ткань джинсов ближайшего ко мне вандала, сильно дернул. Он вскрикнул и замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Я дернул сильнее. Незнакомец упал, выронив при этом громыхнувший об пол пистолет и издав сдавленное «Уй-е!», показавшееся мне подозрительно понятным. Однако радоваться тому факту, что я понемногу начинаю понимать язык местных жителей, было некогда. Хотя чему тут удивляться, рассудил я, вылезая из-под кровати и представая перед ошеломленным противником, в языковой среде и понимать, и говорить можно научиться за считанные дни. Один из врагов, еще остававшийся на ногах, был, правда, не настолько огорошен, чтобы не попытаться проткнуть меня тонким длинным ножом, невесть откуда появившемся в его руках. Однако поправку на полумрак, царящий в номере, и мою реакцию он сделать поленился. За что и поплатился. Нырнув вперед, я перекатился в кувырке через голову и обеими ногами заехал лентяю в пах, стремясь вложить в удар все свое негодование по поводу его безобразного поведения. Сиплое «Ай-ях!» и надсадное кряхтение пострадавшего подсказали, что цели я достиг. По крайней мере, его желание проткнуть меня ножом куда-то испарилось, и теперь он, скромно скрючившись, стоял на коленях, прижимая обе руки к пострадавшему месту и закатывая глаза, в которых блеснули слезы раскаяния. Вскочив, я обернулся. Его приятель уже опомнился и вовсю стараются добраться до оброненного пистолета. Настырный, понял я, успокаивая его ударом кулака в затылок. Дернувшись, он растянулся на полу и огнестрельным оружием больше не интересовался.

Я присел рядом, переводя дыхание и пытаясь сообразить, как мне поступить дальше. От пистолета в любом случае я решил избавиться и стал выщелкивать обойму от патронов. А нападавших придется отпустить. Я в чужой стране, и не дай бог, кто-нибудь из постояльцев отеля, взбешенный грохотом за стеной, вздумает вызвать полицию. Начинать знакомство с Киото с посещения местной каталажки мне совсем не улыбаюсь. Я подошел к лежащему на полу человеку и, ухватив за жесткие волосы, задрал вверх его голову. На меня уставилась типично азиатская физиономия. Без сомнений, прежде я его никогда не видел. И все-таки что-то меня смущало. Этот человек не был японцем. Гораздо больше он походил на корейца. Ошибаться я не мог — в моем городе издавна проживает многочисленная корейская диаспора, и азиаты никогда не были для меня на одно лицо. На самом деле отличить вьетнамца от китайца или корейца так же несложно, как итальянца от латыша. Те, кто жил в городах с азиатским населением, поймет меня. Так вот, этот человек, несомненно, был корейцем. Конечно, в Японии их живет не меньше, чем в России, но… Но почему он выругался по-русски, когда упал? Его «Уй-е!» имело смысл лишь в русском языке. Совсем запутавшись в своих лингвистических изысканиях, я подошел ко второму гостю и поинтересовался:

— Какого черта, дружище, вам надо в моем номере?

— Викаримасен, — ответил он, влажно блестя щелочками глаз, устремленных на меня.

— Хорош придуриваться, — сказал я, — Кто и зачем вас подослал?

— Викаримасен. — упрямо продолжал он гнуть свое.

«А может, и не придуривается», — устало вздохнул я.

Этот с виду был типичный японец, платиновый блондин с химией на макушке. Поговорить бы с его дружком-корейцем, тот по-русски точно понимает, да где уж теперь… После такого удара в затылок он и через час не очухается. Ладно, придется отпустить этот интернационал, так ничего и не выяснив, решил я. В конце концов, в Японии я еще не успел обзавестись врагами, а парни могли просто ошибиться. Надо будет узнать завтра у портье, кто до меня заказывал этот номер. Возможно, разгадка именно в этом.

Прочитав напоследок блондину небольшую лекцию о правилах поведения в отелях и других общественных местах, я навьючил на него корейца, сунул ему за пазуху пистолет, открыл дверь и сказал:

— Давай, уматывай, пока я не передумал. И больше ко мне не лазить, договорились? А то ведь мало того, что разбудили, так еще и постель испохабили, — сокрушенно вздохнул я. — Ну чего стоишь? Иди-иди, — Я вытолкал за порог растерявшегося японца и закрыл за ним дверь. Забавно было наблюдать изумление, проступившее сквозь тщательно надетую им маску невозмутимости. У него даже глаза шире стали, ей-богу!

Пребывая в полной уверенности, что больше меня никто не побеспокоит, я устроился на кровати, глубоко вздохнул и неожиданно для себя крепко уснул.

Рассвет, незаметно прокравшись сквозь незакрытые жалюзи, уколол меня в глаз солнечным лучом и принялся нашептывать на ухо едва различимые шорохи зарождающегося дня, настойчиво советуя не терять времени даром.