Дарья Донцова - Золотая середина ослика Иа

– У моего отца была очень авторитарная мать, она согнула его колесом, каждый день напоминала ему, что его родила и кому он за появление на свет обязан. Папа полностью контролировался матерью, та решала: где сыну учиться, что есть, носить, с кем дружить. Жили они в Самаре. Никифор уехал поступать в МГУ, с золотой медалью, он без труда стал студентом. На пятом курсе он женился на москвичке и попал в ад, потому что у Елены была своя мамаша. Теща постоянно говорила зятю, что он нищий, голый, без жилья, женился на ее дочери по расчету. А родная мамочка приезжала раз в три месяца, ссорила сына с невесткой, тещей и укатывала в Самару со словами:

– Вот что получается, когда дети самостоятельно принимают решение.

Через несколько лет жена изменила Никифору, ушла к другому. Он в прямом смысле слова оказался на улице, потом снял комнату в коммуналке и познакомился с Риной. А та сирота, ни отца, ни матери, но у нее была своя квартира, она жила в хоромах, которые от родителей ей достались. Даже сейчас собственные многокомнатные апартаменты у юной девушки – не столь уж частое явление. А в годы юности моих родителей это и вовсе считалось уникальной удачей. Молодые пары в советское время чаще всего ютились на кухне, редко им доставалась спальня в квартире у старшего поколения. О своих квадратных метрах только мечтали, ждали смерти бабушки-дедушки, надеялись, что однушка стариков им перейдет, снимали комнаты в коммуналках, бараках. А у Рины был просто дворец, куда она сразу прописала мужа. Думаешь свекровь оценила доброту невестки? Как же! Наталья Ивановна приезжала из Самары и говорила сыну, который тогда начал работать в каком-то НИИ:

– Тебе надо прилично выглядеть, пошли, одену сыночка.

И всю неделю она бегала с Никифором по торговым центрам, приобретала ему костюм, ботинки, рубашки. Рине ничего не дарила. Когда мать с сыном садились вечером за стол, свекровь начинала шпынять невестку: еда невкусная, в квартире грязь, белье не глажено. Никифор всегда молчал, а Ирина улыбалась. Она ни разу не ответила грубостью на хамство, иногда говорила:

– Вы правы, я пока еще плохая хозяйка.

Потом родился я и своим появлением на свет вызвал черный гнев Натальи Ивановны. Она примчалась в Москву, устроила скандал, орала:

– Какие дети! Ирина! Опомнись! Ты тратишь все деньги, которые муж потом и кровью зарабатывает, на свои шмотки и удовольствия. Хочешь на шею Никифора еще спиногрыза посадить? Разгадала я твой план! Родить, а потом восемнадцать лет на алименты жировать!

Мой отец всегда молчал, матери своей он никогда замечаний не делал. Зато после каждого ее отъезда у молодой пары случалась ссора. Никифор говорил жене:

– Ты могла бы вести себя с моей мамой иначе. Показать ей свою любовь.

И Рина убегала плакать в туалет.

Один раз свекровь напала на невестку в присутствии своей сестры, которая вместе с ней приехала из Самары посмотреть, как живет Никифор. Но не успела Наталья Ивановна как следует поорать, как Елена ее окоротила:

– Хватит, Наташа! Тебе давно надо камни из желчного пузыря удалить, успокаивающее лекарство пить. Ты истеричка. Чем Ирина плоха? Квартира роскошная, сама она милая, дом ухожен, младенец здоровый. Чего тебе еще надо?

Наталья вдруг замолчала, а Елена продолжила:

– Ну разведешь ты его второй раз, и что? Сама с ним жить будешь, хозяйство вести?

– Уж получше, чем у этой, получится, – буркнула мамаша моего отца.

– Возможно, – усмехнулась Елена. – А спать с сыном, детей ему рожать тоже ты станешь? Никифор, почему ты Иру не защищаешь? Или не знаешь, как мать твоего отца третировала? Вышла за него замуж без любви, по расчету и всю жизнь потом за это мстила? Чего сидишь молча? Вели Наташе замолчать!

– Ну, не орать же нам вдвоем, – пробубнил Никифор, – не люблю скандалов.

– Уж реши, кто ты, – рассердилась Елена, – мамочкин вечный сынок или муж Ирины, которая тебя любит и по этой причине свекровь по башке стулом за хамство не огрела. Я бы такой мамаше прямо сказала: «Вы в моем доме, извольте вести себя прилично. Если я вам не нравлюсь, то никого около себя не держу!»

Рина улыбнулась:

– Тетя Лена, я этого говорить не стану. Знаю, что Никифор меня любит, а все остальное ерунда.

Наталья вскочила.

– Ерунда? Я ерунда? Ерунда? Никифор эту непристойную, наглую девчонку любит? Я уезжаю в Самару! Сын, выбирай! Или я, или она! Ты с кем? С мамой или с чужой бабой?

И пошла к двери. Отец вскочил и поспешил за Натальей Ивановной.

– Ну и ну, – пробормотала я, – очень неприятно, когда муж так поступает.

– Я эту историю от Елены Ивановны узнал, – пояснил Иван, – она очень редко к нам приезжала. Бабку я тоже помню. Я отказался с ней общаться в десятилетнем возрасте, она меня люто ненавидела, щипала исподтишка. Мама просила ничего папе не рассказывать, говорила:

– Бабушка старая, она не в себе.

Помню, как отмечали ее день рождения, отец уже купил матери квартиру в Москве. Накрыла моя мама стол, Наталья позвала какую-то свою подругу. А я, лет мне, наверное, семь было, потянулся к баночке с красной икрой, хотел себе бутерброд сделать. Наталья как стукнет меня по руке.

– А ну, не трогай! Для людей куплено, не тебе угощаться.

– Добрая бабуля, – восхитилась я.

– Отец, как всегда, промолчал, – усмехнулся Иван, – зато Рина! Она встала, взяла меня за руку и очень спокойно сказала свекрови:

– Наталья Ивановна, если вы еще раз посмеете ударить нашего с Никифором сына или оскорбить его, то двери моего дома захлопнутся для вас навсегда. А порог вашей квартиры мы с ребенком более не переступим.

И мы ушли в кафе-мороженое, потом Рина мне в «Детском мире» железную дорогу купила.

Более мы с мамой к Наталье Ивановне не ходили, а она к нам забегала. Ее здорово злила моя детская, полная игрушек. И один раз после ее очередного посещения я, десятилетний, нашел от нее письмо, искрившее ненавистью: «Иван, ты плохой мальчик, ты заставляешь папу с утра до ночи трудиться, постоянно требуешь от него игрушки, ты ядовитый нарост на спине отца…»

Я поперхнулась чаем.

– С трудом верится, что пожилая дама способна написать такое десятилетнему мальчику, да еще своему внуку.

– Из песни слов не выкинешь, – вздохнул муж. – Самое интересное, что она работала учительницей. Говорят, Наталью Ивановну любили дети, уважали родители. Почему я рассказал тебе эту не особенно приятную правду? Я сейчас поступил как Никифор. В тот момент, когда Нинель Михайловна налетела на тебя, я сидел молча. Честное слово, я не отец! Просто…

Я замахала руками.

– Прекрати! Я отлично знаю, как ты ко мне относишься. И ненавижу семейные скандалы, наслушалась их в детстве, заработала стойкую аллергию на супружеский лай. Не кидаться же нам сообща на соседку?! Лифт Гаврила Гаврилович! Ой не могу, интересно, как она унитаз величает? Что мы будем делать с Полиной Правкиной? Где она сейчас?