Дарья Калинина - Луч света в темной коммуналке

Дима слушал очень внимательно. В описании старого друга своего деда Пети он узнавал того типуса, который всем представлялся его «дедушкой», раздобыл ключи от комнаты и в отсутствие Димы сумел проникнуть в гости к «внуку».

– Когда этот человек приехал, Петя стал сам не свой. Осунулся, потерял аппетит и даже сон. И все время твердил, что теперь ему капут. А потом украл те часы.

– Какие часы?

– Стянул часы в магазине. Да еще действовал так неловко, что попался. Продавщицы его сдали охране, охрана сдала полиции, а полиция, памятуя о его прежних геройствах, решила изолировать Петю от общества. И там в камере он и погиб.

– Но как это случилось?

– Никто не знает. Вроде бы Петю посадили в одиночку. Никого с ним не было. Но ночью его зарезали. В полиции меня уверяли, что это самоубийство, но я им не верю. Им удобно так думать, потому что тогда не нужно искать убийцу. А я уверена, Петю убил этот его «друг».

– Почему вы так думаете?

Сильва как-то смутилась, но потом все же сказала:

– Этот человек исчез сразу же после смерти Пети. И еще… Когда мне выдали тело Пети, на нем были многочисленные порезы, ссадины и ушибы. Меня пытались уверить, что Петя в таком состоянии уже попал к ним, но я-то помню, что из дома он уходил целым и невредимым. А вот в магазин он попал уже избитым. Разбил витрину, схватил из нее первые попавшиеся часы и бросился бежать. Продавщицы сказали, что у них было такое впечатление, что Петя нарочно затеял кражу, чтобы его схватили.

– Но зачем?

– Думал отсидеться в камере, наверное. Думал, что «друг» его там не достанет, но просчитался. Поэтому я не хотела бы вас пугать, но если этот человек появится у вас, будьте с ним предельно осторожны.

Дима невольно вздрогнул:

– А почему он должен у нас появиться?

Сильва замялась, но потом все же сказала:

– Дело в том, что перед тем, как все это случилось, этот «друг» приезжал к нам, и они долго о чем-то разговаривали с Петей. Я всего их разговора не слышала. Но когда этот человек ушел, Петя тоже куда-то ушел. В руках у него был пакет с какими-то плоскими коробками. Потом вернулся, пришел ко мне в комнату и сказал, что если с ним что-нибудь случится, чтобы внук его Дима спрятал посылочку подальше. Он про вас мне очень убедительно сказал.

– Про меня? Наверное, вы ошибаетесь. Я никогда не видел этого своего деда. Дело в том, что вся родня…

– Да, я знаю, – спокойно произнесла Сильва. – Петя мне говорил, что родственники отвернулись от него, когда он впервые попал за решетку. Но я своими ушами слышала, как Петя сказал: «Дима – мой внук. Сын моей сестры. Если меня арестуют, поезжай к нему. Забери посылку, которую я ему отправил». Получали вы посылку?

– Нет. Не было ничего.

– Тогда я не знаю, как и быть. Петю уже не спросишь. Если не получали, так и ладно.

– И это все?

– Все, что мне удалось узнать. Но только если у Пети нету других внуков по имени Дима, то этот тип может отправиться к вам.

– Зачем? И как он про меня узнал?

Сильва смутилась еще сильней.

– Может, он следил за Петей, когда тот ходил на почту. А для такого человека выяснить, куда и кому была отправлена посылка, тоже не проблема.

– Но что ему может быть от меня нужно?

– Думаю, что его интересует содержимое посылки, которую отправил Петя. Не знаю, с какой целью этот человек заявится к вам, но, если заявится, будьте осторожны. То, что случилось с Петей, должно послужить вам предостережением.

Дима и так чувствовал себя неважно, а уж после таких откровений Сильвы вообще захандрил. Он даже не стал заходить к себе домой, как-то не хотелось соваться туда, где его мог поджидать бородатый гном, по сути, спровадивший на тот свет деда Петю. Отправляться следом за дедом Дима пока что не хотел. Поэтому Дима, не заходя домой, сразу отправился к теще Витька.

Необходимый минимум, чтобы привести себя в образ отпетого уголовника, у него был с собой. А поношенное старье удалось раздобыть на ближайшей мусорке. Превозмогая брезгливость, Дима влез в чужие обноски. В душе он поклялся, что, если будет возможность, выставит бородатому гному счет за все эти перенесенные по его вине неудобства.

Теща уже ждала его у подъезда. И первым делом Дима получил от нее выговор. Видимо, такая уж звезда сияла сегодня над его головой, что все были недовольны его поведением.

– О господи! Что у тебя с рожей? Тебя вроде бы еще сильней перекосило.

– Не выспался я сильно.

Дима и сам чувствовал, что перестарался с гримом. Не стоило ему так сильно заклеивать себе глаз. Теперь он им почти не видел. И кожу сильно тянуло.

– Сегодня урока не будет! – заявила старуха.

Дима уже думал, что таким образом она ему дает от ворот поворот, но бабка неожиданно продолжила:

– Сегодня пойдем к моей дочери! Я ей уже звонила, она меня ждет.

– А я?

– И ты пойдешь вместе со мной. Будешь ждать в подъезде. Понадобишься, позову.

Дима никак не ожидал, что старуха так скоро и напористо пойдет в наступление на своих родных. Но сейчас она явно решила припереть дочь к стене, устроив им с Димой очную ставку. В принципе Дима был и не против. Ему требовалось как-то вывести старуху на разговор о квартире, которую она занимает одна, не позволяя дочери с зятем устроиться так, как им этого бы хотелось. Как ни крути, а дочь имела все права на половину жилплощади. И старуха, продолжая жить, не считаясь с интересами дочери, ущемляла ее права. Очень хорошо, что правда на стороне молодых. Если разговор пойдет откровенный, то и Дима тоже найдет, что сказать. Пусть пока старуха воображает, что он полностью на ее стороне. Когда дойдет до дела, Дима проявит себя.

Долго им идти не пришлось. Своего мужа дочь старухи, Лизон, нашла себе в соседнем доме. Пересекли двор, вышли на улицу, прошли несколько шагов и свернули в следующую арку. И вот они уже во дворе врагов старухи – ее дочери и зятя. По лицу старухи не было заметно, чтобы она как-то особенно волновалась перед разговором. Разве что губы сжались в одну прямую линию да тени под глазами залегли еще сильнее, чем вчера. Должно быть, не один Дима провел эту ночь без сна. Старухе тоже было, о чем подумать. И Дима очень надеялся, что мать сумеет понять дочь и пожелать ей семейного благополучия, пусть даже с мужем, которого сама старуха на дух не переваривала. Хотя что-то подсказывало Диме, что так гладко разговор у них не сложится.

Зашли. Поднялись на третий этаж. Пока шли, Дима оглядывался по сторонам и понимал, что ему тут не нравится. Лестница была грязной. Стены разрисованы неприличными картинками и снабжены еще менее приличными комментариями к ним. Пахло тоже отнюдь не маргаритками, хуже некуда.

А ведь многие коммунальные квартиры в центре города давно были приведены в порядок. Некоторые даже расселены, жильцы обрели каждый свое отдельное счастье. Ну, или несчастье, это уж кому как повезет. И даже те, кто продолжал оставаться в коммуналках, все равно получали отремонтированные подъезды. Но эта лестница была заселена какими-то законченными маргиналами, к которым даже коммунальщики соваться не торопились. А может, их визиты были просто незаметны на фоне такой лавины всепоглощающей человеческой грязи.