Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— И как? — адресовала я печаль своему спутнику, но тот не понял суть вопроса. Он вообще не понял, что это был вопрос.

Потому что ответил вот чем:

— И такь! И сякь!

— Здорово.

Москва, день 11-й

Сегодня Рашик меня особо не терроризировал. То есть он отвез меня к себе на дачный участок и попытался показать несколько па, но я была не слишком настроена на учения. Тогда он поступил, как истинный знаток женского естества — отвез меня в бутик! Выбирая платье для конкурса, честно сказать, я слегка приободрилась.

Приятный на ощупь шелк имел самый нежнейшей зеленый оттенок, который шел мне необычайно. Пышная короткая ассиметричная юбка подчеркивала стройность моей фигуры и длину ног. Да, из всех перемеренных мною одеяний (что составляло, кстати говоря, несметное количество) это было наилучшим!

Рахат выглядел таким счастливым, что даже усы у него неведомым образом при полном отсутствии внешних воздействий приподнялись, а зубы засверкали пуще прежнего, однако, не встретив ни единого солнечного луча — в бутике был неяркий искусственный свет. Отчего же сияли зубы и встали усы — осталось загадкой за семью печатями.

Лукумидзе под впечатлением бросился на колени прямо на грязный пол магазина и простер ко мне ручищи:

— Ты говорил, что нет предела совершенству, но сейчас я видеть его перед своим очами! Совершенство кырасоты!

Совершенство красоты? Однако! Кавказцы умеют делать комплименты.

Покраснев, я решила уточнить:

— Это ты про меня или про мое платье?

— Про тебя в твой платье!

— Отлично. Стало быть, мы его берем, — произнесла я, повернувшись к продавцу. Женщина, оставаясь донельзя серьезной (настоящий профессионал!), молча стала пробивать чек. — Рашик, можешь подняться!

— Ты выйдещь…

— Нет, не выйду, — тут же среагировала я.

— …за мэня? Послушай, блондынка, — говорил мне, вставая с колен, — ты даже договорить не даешь! Нельзя отвечать, не дослушав вопроса! Что вы, русские, за люди такие?

— А мы телепаты, — хихикала я из примерочной, переодеваясь из гламурного стиля обратно в свой casual.

Неожиданно у меня возник вопрос, и, пока женщина-продавец, аккуратно сложив, прятала покупку в фирменный пакет, я спросила, позабыв про чувство такта:

— Слушай, а почему у тебя усы поднялись? Как ты это делаешь вообще? Что за фокус?

Мое любопытство, к несчастью, было удовлетворено. Эх, лучше бы он смолчал!

— Понимаещь, блондынка, мои усы уникальны! Они напрямую связаны с одним органом…

— Все, молчи!

Москва, день 12-й

Сегодня мы с утра отправились на стадион репетировать: я, Рашик и Алексей с его тренершей. Времени нам было отведено до двух часов дня. Я по-прежнему не понимала, отчего тренируются только две пары, ведь никаких дорожек там уже нет и теоретически могли уместиться все (и Кира, и Рахат говорили, что это якобы для того, чтобы никто не видел умений соперника и не мог заранее узнать какие-то фишки будущего выступления, но это не объясняло, почему пары две, а не одна тогда), но все-таки была довольна, что меня в принципе пустили на стадион, да еще и так рано, а не в последний день, к примеру.

Лукумидзе учил меня различным элементам: прямой ролл, обратный ролл, виск, ботафого, меренга, вольта …

— Блондынка, ну как ты двигаещься? Ты не беременный кенгуру и не казненный на дыбе парализованный инвалид! Двигайся как женщина!

И эти слова мне говорили при симпатичном парне… Какой позор. К еще пущему стыду добавлю, что при каждом слове «ролл» я сперва думала о сырой рыбе с рисом, на автомате пуская слюну, а уж потом понимала, что речь идет о танцевальном движении, и пыталась вспомнить, в чем же оно заключается. На что времени уходило немало, это, очевидно, и вызывало мою тормознутость.

— А я что? — отбивалась как могла «антиженщина» от нападков разъяренного тренера, который отчего-то полагал самбу священным танцем. — Я никогда не занималась этими вещами!

— Щто, родытели тебя в кружки не водили в детстве, да?

— Водили. На английский! Да, и не фыркай. Я считаю, это намного важнее всяких дурацких танцулек.

То ли мне показалось, то ли Лешка, который для первой тренировки подозрительно хорошо двигался в танце, задорно хмыкнул в ответ на мое высказывание. Неужели слышал? С одной стороны, между парами было несколько метров, с другой, стадион был пуст, и сегодня для первого раза мы репетировали без музыки.

— Ладно, еще раз показываю, для особо тупых. Ножку согнула в колене… да, вот так… отставила… да… И бедрами так — бух!.. Ну же! Где бух? Где бух?!

«Бух»-то у меня и не получался. Я в принципе понимала, что от меня требуется и часто видела по телевизору, как мужчины и женщины красиво виляют в танце бедрами, но одно дело — видеть и завидовать по-белому, другое же — суметь так самой! Нет, эта часть тела отказывалась вытворять абсолютно любые па.

— Ты робот, блондынка! Сделанный из дерева! Тебя не научить… — Таков был печальный вердикт самого лучшего учителя танцев, которого только могли сыскать московские ведомства. А значит, я вылетаю с проекта. Зачем я вообще покупала это дивное платье?..

Пара Алексей-тренер уже некоторое время стояла поодаль, наблюдая за нами и отдыхая. У них все шло по плану, даже сверх того, потому людям категорически некуда было торопиться. Я даже краем уха слышала, как тренер — аккуратная, миниатюрная молодая женщина с приятным лицом — сказала: «Я думаю, хватит и одной репетиции».

И вот, когда Рахат выместил на мне все напряжение последних дней, трансформированное в злобу и раздражительность, Алексей вдруг громко сказал:

— А давайте я ее попробую научить!

Я порывисто хихикнула, приняв это за шутку, хотя мне было несколько неприятно, ведь выходило, что он и впрямь все слышал, понял, какая я тупая и неумелая, вдобавок показал, что сам настолько превосходит меня (с первой-то репетиции), что готов поучить, как Рахат неожиданно выпустил меня из надоевших уже объятий, в процессе которых, как и предполагалось, дышал, пыхтел и ругался в мой пупок, и, вздохнув, отправился на близрасположенные трибуны, предоставив Алексею тем самым распоряжаться мной на свое усмотрение.

Я аж ахнула.

— Он же пошутил!

— Почему? — двинулся тот ко мне без тени иронии на лице. — Я серьезно.

Его тренерша обрадовалась такому повороту и тут же примостилась на сиденье рядом с Лукумидзе, ожидая лицезреть грандиозный блокбастер под названием «Деревянное туловище, или Лохушка учится плясать».

— Где ты учился танцевать? — спросила я, как только он подошел, лишь бы хоть что-нибудь сказать. Почему-то от его близости меня накрыла такая волна, что захотелось броситься ему на шею и позабыть про танцы. Его глаза смотрели на меня нежно и одновременно с тем лукаво. «Наркоман, наркоман», — как мантру, твердила я себе, чтобы как-нибудь избавиться от зарождающихся неприличных мыслей относительно данного субъекта.