Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов [litres]

– Я бы хотела поговорить с кем-нибудь главным. У меня будет необычный заказ.

К великому удивлению Виктории, девушка позвала к телефону какого-то мужчину.

– Начальник смены. Слушаю вас.

Пьяная Виктория, очень удивленная, что в подобном бизнесе бывают начальники смены, и даже несколько польщенная вниманием оного, все же решила, что класть трубку сейчас уже неудобно.

– Я хочу заказать… романтическое знакомство! – Виктории стало очень интересно, как же в этом публичном доме воспримут подобное желание.

– Э-э-э, как вы сказали?

– Романтическое знакомство.

– Пр-ростите? Ах да, я понял. Каким должен быть пар-ртнер?

– Не имеет значения. Я вообще не хочу его видеть. – Виктории собственное поведение почему-то казалось ужасно остроумным, и она еле сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.

– Отлично, – почему-то не растерялся начальник смены. – Наш опр-ределитель номер-ра зафиксир-ровал ваш телефон. Его можно считать контактным?

Вике вдруг перестало все это нравиться. Но отступать уже было некуда.

– Ну да, – буркнула она.

– Отлично, заказ принят…

Виктория вдруг отвлеклась от изложения и принялась объясняться:

– Катюш, я рассказываю тебе все это столь подробно, чтобы ты правильно меня поняла. Я не ненормальная какая-нибудь… Просто так сложилось. Понимаешь, попала в женский коллектив – шмотки, магазины, макияжи – и так захотелось мне стать одной из них… Так захотелось окунуться в какие-нибудь хмельные радости. Тем паче что Зинка – женщина неглупая и мне глубоко симпатичная. Мне казалось – вот она не стыдится такое делать, а чем я хуже? Да и пьяна я была в стельку.

– Вик, перестань оправдываться. Ничего дурного я о тебе не думаю. Со всеми бывает. – Я с интересом ждала продолжения рассказа.

Викина откровенность неожиданно повлияла на мое отношение к подруге. Сейчас она уже не казалась мне лишенной естественности стервозной карьеристкой, браво шагающей по трупам и не стремящейся в жизни ни к каким другим целям, кроме денег и власти. Обыкновенная, заблудившаяся в собственном одиночестве женщина. А то, что она избрала путь, пролегающий через такие безнравственные области, как политика и большой бизнес, – это все теперь воспринималось как издержки беспечной юности. Впряглась – должна тянуть. Это как бы ее беда, а не вина. И потом между «бравым вышагиванием по чужим головам», которое виделось мне в Викиной карьере раньше, и описанным сейчас постепенным, с реверансами и угрызениями совести, продвижением по этой болотистой тропе, была огромная разница.

– Утром, с трудом преодолевая головную боль и желание выпить ящик минеральной воды, первым делом я бросилась исправлять эту бредовую ситуацию, – продолжала рассказывать Вика. – Позвонила, представилась, попросила аннулировать заказ. Но потом началось такое…

На следующий день домработница протянула пришедшей с работы Виктории запечатанный конверт.

– Вот. Уже и до дома добрались жаждущие, – ворчала она. – Цветы я в комнате поставила. И вот, письмо еще. Принес малый лет десяти. Сказал, просили хозяйке передать. Я еще спрашиваю: «Маленькой или большой?» Он плечами пожал, говорит – той, что Виктория. Вот.

Виктория слегка оторопела, но перед Татьяной решила свою реакцию не проявлять.

– Что ж плохого-то, Тань? Если бы что пропало, было бы плохо. А тут – наоборот, сюрприз. Значит, радоваться надо. Я, в конце концов, тоже женщина.

– Да уж, сюрприз! – всплеснула руками Татьяна, подразумевая, что еще неизвестно, стоит ли радоваться появлению письма и цветов.

Виктория уединилась в спальне и распечатала конверт. Огромный букет роз, тут же поселившийся в вазе на туалетном столике, поднимал настроение и интриговал.

Здравствуй … Черт возьми, я даже представить себе не мог, что ты так прекрасна … Нет, не так. Звезда моя! Если бы я знал, что такая красота существует на свете, я бы стал травою под твоими ногами, росою на твоей щеке …

Простите, Виктория, но как ни стараюсь, придумать романтическое начало романтическому письму, не показавшись полным идиотом, у меня не получается. А ведь это моя работа, за это письмо мне уплачены деньги. Что делать? Как добросовестный человек, я пришел к единственному выводу – писать откровенно, тогда получится искренне и лирично …

Так вот, мне действительно было бы очень интересно пообщаться с Вами. Дело в том, что где-то глубоко в моем подсознании притаился циничный психолог, высмеивающий все высокопарное и в корне уничтожающий романтику, объясняющий все порывы с сугубо научной точки зрения. Узнав о Вашем заказе, я удивился и не мог понять, зачем Вам, сильной, умной женщине, вдруг понадобилось заказать романтическое знакомство. Нет, я стремился понять. Хотя Ваши фотографии в местной газете отнюдь не соответствуют имиджу одинокой дамы, но, кто знает, может, где-то в уголках Ваших смеющихся глаз все же притаилась тоска по романтике, не замеченная фотографами и операторами … Но, черт возьми, я не могу позволить себе думать, что Вы предполагаете купить настоящие чувства за деньги! Виктория, умоляю, не мучайте меня! Знаю, что письмо это Вы вполне можете выбросить и не прилагать усилий для ответа … Но тогда, предупреждаю, на Вашей совести будет смерть человека, сгоревшего в пламени собственного любопытства. Ответьте, зачем Вам, собственно, понадобилось это самое романтическое знакомство?

Искренне Ваш … черт, я ведь по условию договора не должен представляться.

Сказать, что Виктория была поражена, значило ничего не сказать. Вот так романтика! Вот так отмененный заказ! Вот так исполнитель! Виктория ошарашенно повертела письмо в руках, мрачно усмехнулась и принялась перечитывать его снова. О том, чтобы отвечать на подобный вздор, не могло быть и речи. Вика не столько не хотела общения с новоявленным «чертыхающимся психологом», как она тут же окрестила воздыхателя, сколько просто не представляла, как будет выглядеть ее ответ. «Пьяна была, не помню!» Вика убрала письмо в дальний ящик стола и в самый глубокий закуток памяти.

Не тут-то было. Через день Виктория нашла еще одно письмо и также розы на своем рабочем столе. Отправитель продолжал задавать один-единственный вопрос. Никто из работников офиса знать ничего не знал ни о письме, ни о цветах. Кабинет Виктории на ночь, естественно, закрывался. Кроме того, в офисе оставался сторож, который работал на фирме уже очень много лет и слыл, помимо всего прочего, порядочнейшим человеком.

– То есть всю ночь ты был вот здесь, в коридоре? Спал? – пристально глядя в глаза старому охраннику, Виктория пыталась хоть что-то выяснить.

– Да-а, – чинно растягивая гласные, отвечал вахтер. – Точнее, нет, – спохватился он вдруг, как бы вспомнив что-то.