Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов [litres]

– Когда вы успели купюры-то переписать?

– Это не я – это Георгий, он сегодня полдня этим занимался. Я даже комнату отдельную ему под это дело выделила в офисе. Он молодец, умудрился все переписать, пересчитать, да еще и не привлечь при этом внимания сотрудников!

– Мистика какая-то! – вырвалось у меня.

– Что? А, да, действительно, просто чудо, как он все успел.

– Вика, скажи, как выглядел человек, которого видел Жорик? Он похож на твоего Александра? – готовясь к самому худшему, спросила я.

– Мне даже в голову не пришло уточнять, – растерялась Виктория. – Для меня это давно установленный факт. А правда, вдруг Александр ударил Жорика по голове, а в лицо Георгий видел только сообщника Александра? Тогда выходит, что Жорик знает только сообщника и поймает только его одного. А если поймает Александра, то ему ужесточат наказание. Кроме шантажа, припишут еще нападение. На полицейского!

Вика выглядела совсем растерявшейся.

– Не ужесточат, – успокоила я подругу, хотя самой мне было ох как неспокойно, – Жорик уже не работает в органах. Все будет хорошо.

Мы задумались, каждая о своем.

– Вот странно, – задумчиво проговорила Виктория, – мы обе, не сговариваясь, жалеем шантажиста и преступника.

Я сочла нужным промолчать.

– Знаешь, – продолжала Виктория, – у меня все в голове перемешалось из-за этой истории. Даже не в фактах дело – в отношении. Раньше для меня все было просто. Тот, кто действует против меня, – плохой человек. А сейчас я запуталась. Может, это я какая-то не такая и настраиваю этим людей против себя, вынуждаю их своей непреклонностью поступать со мной так жестоко? Возможно, я сама дала повод Александру так странно вести себя со мной? Ведь, я уверена, он – хороший человек. Он не стал бы объявлять войну ни с того ни с сего. Может, я его чем-то унизила…

Я резко встала и, сославшись на плохое самочувствие, попыталась избежать дальнейших разговоров. Последний монолог показал, что Вика – человек восприимчивый и самокритичный и что она действительно влюблена в моего бывшего мужа. Сейчас подобные мысли всерьез действовали мне на нервы. Я постаралась мягко уйти от этого разговора, объяснив, что пойду ночевать к родителям. Мысль о том, что от горячей ванны и теплой постели меня отделяет всего лишь лестничная площадка, придавала сил.

Мы с Викторией договорились встретиться завтра. Чинно раскланявшись с Викиной мэм, я поблагодарила за гостеприимство и уже собралась было уходить, но перед тем все-таки решила спросить:

– Жорик не говорил, когда появится? – Я постаралась придать своей интонации как можно больше равнодушия.

– Нет, – Вика пожала плечами.

– Ну и ладно, – сказала я, многозначительно глядя на подругу. – Мне есть дело до его местонахождения только потому, что мы связаны с ним общей работой!

– Я верю, – снова пожала плечами Виктория, и я опять начала злиться.

– Я вообще не собираюсь с ним видеться по окончании нашего дела! – еще более многозначительно сообщила я.

– Я верю, – еще раз согласилась Виктория.

Уходя, я еле сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью.

Утро началось с вкусного завтрака. Я даже всерьез задумалась над возможностью снова перебраться жить к родителям. Но тут мама начала тщательно расспрашивать, что это за молодой человек был со мной вчера в гостях у Силенских и что это за хулиганы на нас вчера напали, и я тут же припомнила все блага самостоятельной жизни, дарующей право никому ничего не объяснять.

Мучимая угрызениями совести Виктория звонила мне уже из офиса, сообщая, что машина, которая отвезет меня домой, через пятнадцать минут будет под подъездом. Заодно я решила забросить Настасью в школу и отца на работу. Жаль, что мама работала в двух шагах от дома, а то бы и ее я тоже подвезла. Я даже подумала, что ради такого сервиса согласна, чтоб меня каждый вечер били кирпичом по голове.

Хорошее настроение улетучилось, уступив место воспоминаниям о происшедших событиях. Весь этот абсурд мало того что не выстраивался ни в какую логическую цепочку, он, возможно, еще был чреват серьезными неприятностями. Высказывание опера о том, что он знает шантажиста лично, мне очень не понравилось. Кроме того, я жаждала лицезреть Жорика, надеясь, что он все-таки прояснит мне ситуацию. Но связи с ним не было. Утром, в ответ на звонок прислав оскорбительное «занят, перезвоню, когда освобожусь», он вообще перестал реагировать на мои призывы к взаимодействию. Меня сжирало уже даже не любопытство, а самая настоящая паника. Кого видел Георгий? Кто забрал деньги? Кто сорвал мой план? Себя я гуманно решила пока не винить в происшедшем. Предусмотреть, что некто вылезет за деньгами из канализационного люка, я никак не могла.

«Где же ты, Жорик? – раздраженно ныл кто-то внутри меня, вслушиваясь в равнодушные длинные гудки не отвечающего телефона. – Мог бы хоть намекнуть, кто эти загадочные преступники…»

И тут меня посетило ужасное предчувствие. «Стоп, стоп, стоп… А ведь Жорик вполне может врать!» Эта мысль буквально подкосила меня. К тому времени Викин водитель уже привез меня к дому и надо было выходить, но я сидела ошеломленная, вжавшись в сиденье, и не могла пошевелиться.

«Господи, нет! – кричало в моей голове. – Нет! Такого же не может быть, правда? Ведь у него даже кровь на лице была…»

Тут я вспомнила про свою расцарапанную об арматуру руку. «Это была моя кровь! Я ведь тормошила его, прежде чем Вика нашла кирпич!»

По всему выходило, что Жорик вполне мог сам украсть деньги… А что? Двадцать тысяч долларов, соблазн велик…

Нужно было срочно что-то предпринять. Что бы я делала на месте опера в таком случае? Оставаться в городе дальше было бы невозможно – слишком большой риск, что Силенская догадается о правде. Точно! Жорик наверняка сейчас заказывал билет в аэропорту, или на вокзале, или на автовокзале… Попросить водителя съездить во все эти места? Нет! Для начала нужно сосредоточиться и, наверное, еще лучше – посоветоваться с кем-то более адекватным.

– Простите, тут вышла какая-то ошибка, я просила отвезти меня не домой, а в офис к бывшему мужу, – я невинно захлопала ресницами, глядя на почти уже ненавидящего меня Викиного водителя.

По дороге я старалась не накручивать себя, но у меня ничего не получалось. Опер нас предал? Георгий уехал? Как ни странно, расстраивало меня больше то, что Жорик смылся в принципе, нежели то, что он смылся с деньгами. Перед глазами вдруг замелькали эпизоды нашего недолгого общения. Я представила себе, что все это не вернется, и горький комок образовался в груди. Мучительно захотелось прокрутить время назад и пустить наши отношения с опером в другое русло. Как всегда, я начинала что-то ценить только тогда, когда оно оставалось в прошлом.