Дарья Донцова - Большой куш нищей герцогини [litres]

– Кальмары, креветки и прочие гады хороши свежими, – продолжал тем временем Фомин, – лучше всего угощаться ими непосредственно после улова, но в Москву они попадают замороженными. Любое нарушение технологии при консервации может спровоцировать отравление. Лет тридцать назад список того, чем травился народ, выглядел так: второе место занимал алкоголь, третье – лекарства. А лидером были грибочки. В сезон люди жарили, консервировали ложные опята, бледную поганку. Не каждого удавалось до больницы довезти. Грибы и сегодня числятся в тройке лидеров, но с первого места их подвинули морские гребешки, ежи, осьминоги и прочие гады. Устрицы! Вообще чума! Сколько ни говори, что их едят живыми, всегда находятся те, кто лопает уснувших…

– А где Константин? – перебила его я.

– Сын Анастасии, который принес паэлью? – уточнил Кирилл Петрович. – Тоже у нас. Но он практически здоров. Поел, лег спать, его «Скорая» разбудила. Валентина решила, что супругу тоже плохо. Но доктор удивился, у Петрова не было признаков отравления. Он просто хотел спать.

– Он не ел паэлью? – поинтересовалась я.

– Отведал, потом заснул, – ответил Фомин.

– Странно, – изумилась я, – все ели из одного котла? Или Костя заказал себе нечто иное? Предпочел мясо?

– Нет, все угостились паэльей, – уточнил Фомин, – меня это не удивляет. Не так давно привезли к нам семью: бабушку, мать и дочь. Взрослые ели рыбу. А девочка не стала есть свою порцию. Капризница потребовала половину той, которой угощалась мать. Ей ее отдали. Результат: бабушка и мать в тяжелом состоянии, ребенок весел, как чижик. Порция матери оказалась испорченной наполовину, малышке досталась лучшая часть. Такое случается. Могу привести в пример двух студенток, они ели консервы из одной банки. Первая слопала верхнюю часть, вторая нижнюю. Одна умерла, другая даже не чихнула.

В квартире Петровых царил беспорядок. В прихожей на полу валялись бахилы, которые теперь надевают сотрудники «Скорой». В столовой я обнаружила грязные тарелки, большое блюдо, на котором, похоже, подавали паэлью, бутылки с минеральной водой. Я взяла Лауру, отнесла дрожащую собачку к нам домой, попросила Розу Леопольдовну приголубить ее, прихватила несколько чистых стеклянных банок, пластмассовые ложки, вернулась в квартиру Петровых и позвонила Вадиму, одному из наших экспертов.

Тот одобрил мои действия.

– Все правильно. Берешь пробу еды с каждой тарелки чистой ложкой, потом кладешь ее в отдельный пакет, не забудь подписать, где чья порция.

– Не знаю, кто из них на каком месте сидел, – пригорюнилась я.

– Сделай фото стола, – велел Вадик, – пометь тарелки – номер один, два и т. д. На банке укажи «взята с тарелки», ну… допустим, под номером четыре, то же самое с ложкой. Прихвати стаканы, рюмки, оформи их так же.

– Может, сам приедешь? – заканючила я.

– Не имею права без согласия хозяев брать материал, – возразил эксперт.

– А мне, значит, можно, да? – возмутилась я.

– Лампудель, – менторским тоном завел Вадик, – ты хоть и носишь при себе удостоверение, не являешься штатным сотрудником агентства. Ты частное лицо. Забеспокоилась, испугалась за подругу, притащила еду для исследования. Ни один суд результат такой экспертизы не примет. Неправильно взят, не по правилам в лабораторию доставлен. И мы дело возбудить не имеем права, а Петрова может поднять шум, телегу настрочить: «Без спроса эксперт в мою квартиру проник, я ему не разрешала в еде копаться».

Прикинь, сколько я неприятностей огребу? А на тебя она капать не станет.

Я поняла, что Вадик хочет, чтобы ответственность за доставку объедков лежала на мне. Пусть лучше меня в случае скандала отшлепают, и сказала:

– Ладно.

– Собирай материал, – обрадовался Вадик, – жаль, что у тебя пакетов для улик нет.

– Есть, – возразила я.

– Откуда? – удивился эксперт.

– Мне их Катя, лаборантка, дала целую коробку, – пояснила я.

– Да зачем? – удивился Вадим.

– Удобно Кисе еду в школу носить, – призналась я, – они герметично закрываются, не пропускают воздух. Девочка открывает упаковку с бутербродами, а их будто минуту назад сделали.

– Ну бабы, – пробурчал Вадик, – во дают! Чего только ни придумают.

– Мы такие, – согласилась я и принялась тщательно собирать все объедки.

В разгар нудной работы позвонил Костин.

– Ты где?

– Скоро приеду, – пообещала я, – привезу для исследования еду, которой полакомились Петровы. Есть новости?

Костин помолчал пару мгновений.

– Не радостные. Елизавета и Евгений очень плохи. Валентина в состоянии крайней тяжести.

– Она же вызвала «Скорую», беседовала с врачами, – ахнула я, – я с Фоминым пообщалась. У него по поводу невестки Анастасии никаких опасений не было. Стало известно, почему сама хозяйка не так сильно отравилась. Она небольшая любительница риса с морепродуктами, предпочитает овощи с обычной рыбой. Но ей не хотелось обидеть сына, который решил всех угостить ужином, поэтому она тоже демонстративно съела пару ложек паэльи, потом под каким-то предлогом ушла на кухню, хлопотала там. Думала, что никто из родных не поймет, что она лишь две ложки съела. На столе есть одна тарелка, по которой еда разбросана. Создается впечатление, что человек много слопал. Это старый трюк. Я им в детстве часто пользовалась. Мама положит мне кашу, я малую толику в себя запихну, остальное по краям тарелки размажу. Матери казалось, что я просто чуточку недоела. А что с Константином?

– У него гипертонический криз, – вздохнул Володя, – из токсикологии его перевели в кардиологию. Заканчивай и приезжай. Рамкин кое-что интересное нарыл.

Сегодня воистину был мой день. Опять миновав все пробки, я приехала в офис и, войдя в кабинет Костина, сразу осведомилась:

– Что нашел Захар?

– Ты видишь перед собой гения, – произнес за моей спиной Рамкин.

Я обернулась.

– Ты стоишь позади меня, я тебя не видела.

– Не стоит придираться к словам, главное, моя гениальность, – объявил парень, – я додумался до того, что вам в голову не пришло.

Я навострила уши.

– До чего?

Компьютерщик сел в кресло и поставил на стол ноутбук.

– Я нашел в архиве дело о пропавшей коллекции. В материалах есть список тех, кого подозревали в причастности к ее краже. Вот он. Читай.

Я посмотрела на фамилии.

– Ни одной знакомой.

Рамкин потер руки.

– Мне тоже так показалось. Там только мужчины. Все они испарились. Никаких сведений о парнях нет, следователи в то время сделали что могли, но у них не было моих возможностей, приходилось читать бумажные документы. Представляю, как они уставали. А эксперт! Изучал при помощи лупы все отпечатки с места преступления! Потом, опять же, взяв увеличительное стекло, сравнивал «пальчики» с картотекой. Рехнуться можно. То, на что я сегодня трачу от силы минут двадцать, бедолаги делали месяц. Жуть!