Дороти Кэннелл - Сплошной обман

На кухне Гарри с удивительным проворством приготовил обед. На стол шлепнулись сыр, сливки, хлеб и пачка масла, в пирог безжалостно вонзился нож.

Тарелка нужна? — Передо мной приземлилась тарелка. — А вот и салфетка!

Оторвав кусок бумажного полотенца, Гарри попытался самолично заткнуть его мне за воротник, но я выдернула "салфетку" и скромно расстелила на коленях.

— Прости, — плотоядно произнес Гарри. — Это все моя низменная натура! Кушать подано, злобная искусительница.

Какое коварство с его стороны — вести себя столь обезоруживающе. Я не могла долго на него сердиться, хотя, возможно, это было вовсе не так уж и плохо. Ко мне снова вернулось хорошее настроение. Может, я все–таки превозмогла свою любовь к этому несносному человеку?..

— Кстати, о злобных людях и дурных делах… — Я вертела в руках вилку. — Мне хочется наконец–то заняться чем–то стоящим, и я решила вступить на путь преступлений. А здесь я для того, чтобы просить тебя, самого очаровательного мошенника на свете, стать моим сообщником в одном темном деле.

— Эзопов язык мне недоступен, — отозвался Гарри, возвращаясь к столу с чайником в руках.

— Ладно, так уж и быть, переведу. Я собираюсь подстроить преступление, в котором буду жертвой, а ты преступником.

— Ты, случаем, никаких колес не наглоталась? — Гарри заботливо склонился надо мной, осторожно приподнял веки и внимательно изучил зрачки. — Похоже, наркотики тут ни при чем. А раз так, единственное разумное объяснение — ты связалась с какими–то подозрительными личностями. Ты меня удивляешь, дорогая Тесса. Дочери священника не пристало заниматься темными делишками.

— В том–то все и дело. — Я облокотилась о стол, надеясь, что Гарри по достоинству оценит мой тоскливый взгляд. — На самом деле я вовсе не дочь священника. Я нечто безымянное, и даже точная дата моего рождения неизвестна.

Гарри откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Ладно, выкладывай, в чем суть твоей аферы. Уж не хочешь ли ты похитить половину женского населения Великобритании в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти лет и держать их в заложницах до тех пор, пока кто–то из дамочек не сознается, что она и есть твоя мать? Брось, Тесса! У тебя прекрасные родители. Неужели ты намерена отказаться от них, когда найдешь настоящих? Кроме того, тебе не приходило в голову, что ты слегка жадновата? Вообще–то у людей обычно один отец и одна мать. Постой–ка, постой–ка… Уж не собираешься ли ты взломать отдел регистрации или здание суда, где хранятся документы об усыновлении, и вынести свою папку под моим плащом? Нет, вряд ли. Ты ведь сказала, что это я буду злодеем, а ты — жертвой. Верно?

— Верно. К тому же красть мои документы все равно без толку, поскольку мне и так известно, что официально до появления в доме священника я не существовала. Но ты на правильном пути, Гарри. Я действительно хочу выяснить свое происхождение. — Я подтолкнула к нему свою чашку, и он вновь наполнил ее. — Спасибо.

Я потихоньку прихлебывала чай, искренне надеясь, что мне удастся объяснить все так, что Гарри не придет в голову, будто я окончательно рехнулась и потеряла всякую связь с реальностью.

— На прошлой неделе я побывала в Стратфорде [4], на экскурсии.

— Не слишком оригинальное путешествие, но вполне безвредное.

— Я упомянула Стратфорд только для того, чтобы объяснить тебе, как очутилась в некоей деревушке под название Флаксби—Мид, где…

— А вот это уже несколько оригинальнее. Хотя без Барда [5]соломенным крышам и холмистым зеленым лугам не хватает основательности. Впрочем, там родился…

— Ты перестанешь меня прерывать или нет?! У нас была такая веселая компания — в жизни не видела столько радушных женщин средних лет в серых беретках и темно–синих куртках. Мы остановились, чтобы выпить кофе, в маленьком старинном кафе в стиле эпохи Тюдоров, расположенном прямо посреди Флаксби—Мид. Ничего особенного там не подавали, если не считать потрясающих челсийских булочек, но пока мы сидели за столами, застеленными скатертями в сине–белую клетку, произошло нечто непредвиденное. Водитель автобуса внезапно почувствовал себя плохо.

— Ничего себе развлеклись, — заметил Гарри.

— Не хочу показаться бессердечной, но, похоже, ничего страшного с ним не случилось, а мне его болезнь оказалась на руку. Как твердит Ферджи, "это предписано судьбой". Вот он здоров, сидит себе веселый и толстый в углу, попивает чаек и радостно треплется с какой–то седой старушкой из местных, а в следующее мгновение уже на карачках ползет в мужской туалет. Только до женского оказалось гораздо ближе. Водитель буквально проломил дверь, где его чуть не растоптали выбежавшие в панике дамы.

— К чему ты клонишь, милая Тесса? Старушенция подмешала ему в чай мышьяку? Ладно, прости, больше не буду перебивать.

— Спасибо тебе за доброту. Причина его недомогания мне неизвестна, может, съел на завтрак селедку с душком, но пассажирам пришлось ждать целый час, прежде чем прислали замену. Одна из экскурсанток, существо необъятных размеров с командирским голосом, предложила осмотреть…

— Постой–постой, позволь самому угадать. — Гарри закрыл глаза. — Развалины монастыря?

— В самую точку! Знаешь, какие достопримечательности есть в Уорикшире? Ты небось думаешь, что раз я дочь священника, то меня хлебом не корми, дай побродить меж готических руин? На самом деле, дорогой Гарри, руины меня всегда пугали. Причем гораздо сильнее, чем кладбища, где есть уверенность, что все останки надежно упрятаны под землю. Так вот, оказавшись среди живописных развалин, я — исключительно чтобы поддержать разговор — объявила одной из любительниц древностей, что, будь этим колоннам не пятьсот лет, а пять, городской совет постановил бы их снести. Разумеется, дамы в беретках едва не разорвали меня в клочья. По счастью, вовремя подоспел один из папиных коллег. На дорогу, которая вела мимо развалин, вырулил автомобиль с откидным верхом. Драндулет почихал, остановился, и из него выбрался джентльмен, представившийся преподобным Эгриноном Хамом.

— Странное имечко для священнослужителя.

— Да, и вид у него был не менее странный. Преподобный Хам нисколько не похож на священника. Ферджи утверждает, что представителей церкви всегда можно узнать по походке — они, мол, вечно витают в облаках и никогда не смотрят под ноги. Но мистер Хам передвигался совсем иначе. У него была какая–то скользящая, я бы даже сказала крадущаяся, походка. Помимо этой особенности он обладал еще и буйными кудрями апельсинового оттенка и таким длиннющим носом, что им можно пользоваться вместо отмычки, но в остальном мистер Хам был…

— Очаровательным? — с подозрительной готовностью подхватил Гарри.