Дороти Кэннелл - Сплошной обман

Девушка приподнялась на локте и с трудом села. Она растерянно потерла лоб.

— Пожалуйста, скажите, где я? — Она с тоской взглянула на мисс Трамвелл сквозь густые ресницы цвета темного золота. — И кто вы?

Мисс Трамвелл шумно вздохнула и заботливо укутала шалью плечи девушки.

— Дорогая, ты не представляешь, как я… Честно говоря, не надеялась, что лук поможет. В наши дни никто уже не падает в обморок. Подобное теперь не в моде… но все хорошо, что хорошо кончается. О господи, сколько же можно болтать о пустяках! Моя сестра Гиацинта меня постоянно одергивает: может, мы и парочка суетливых старых дев, говорит она, но не стоит трепаться о наших планах направо и налево. Уверена, Гиацинта тебе понравится. Она старше меня, но ей замечательно удается держать себя в форме. А сейчас, милочка, позволь помочь тебе подняться на ноги. Вот так! Теперь можно идти.

— Куда? — выдохнула девушка.

—- В "Кельи", естественно. В жилище рода Трамвелл на протяжении четырехсот двадцати четырех лет. Как видишь, — Примула похлопала по бездонной сумке, — я собиралась проведать доктора Малларда. Он в тридцать второй раз в этом году подхватил простуду. Этот человек — законченный ипохондрик, так что зайду к нему, когда он вновь будет прикован к постели, недельки через две.

— Ну и зануда! — пробормотал Берти. — Она сегодня заткнется или нет?

Но когда он уже начал подозревать, что вредная старушка специально продлевает его мучения, та вдруг выдохлась. Девушка встала и посмотрела на мисс Трамвелл широко раскрытыми глазами.

— Кто я?.. — словно во сне, прошептала она. — Кто я? Я не знаю, кто я… Простите… Похоже, я все еще не могу прийти в себя после обморока. Я ведь упала в обморок? А почему я в лесу? Я ничего, ничего не знаю!

— Чокнулась! — восторженно вздохнул Берти. Девушка опустилась на колени, обхватив себя руками, словно желая защититься от внешнего мира.

— Кто я?! — гневно вопросила она, словно Кожаная Куртка похитил у нее память.

— Милочка, — вздохнула Примула, — похоже, мы попали в куда более худший переплет, чем казалось вначале. Что же делать? — засуетилась она. — Даже если бы доктор Маллард был здоров, он все равно ничего не смыслит в работе мозга. Многие люди в округе считают, что у него и свой–то давным–давно отказал. Мы с Гиацинтой больше полагаемся на старые народные средства, чем на современную медицину. Кстати, на прошлой неделе мы прочли статью про амнезию в одном из журналов по самолечению. Я точно помню, как автор утверждал, что хорошо рассчитанный удар тупым предметом по затылку действует лучше многих месяцев интенсивной психотерапии.

Девушка вздрогнула.

— Что–нибудь вспомнила, дорогая? — обрадовалась Примула. — Мне очень стыдно, но, по–моему, у меня не хватит силы духа взять палку потяжелее и огреть тебя. Наверное, лучше обсудить этот вопрос с Гиацинтой.

— Я… я не хотела бы быть обузой. — Девушка распрямила поникшие плечи и обвела окрестности безумным взглядом, словно отыскивая путь к бегству.

По мнению Берти, на велосипед уже можно было не рассчитывать. Тот выглядел так, словно подвергся нападению носорога.

— И я уверена, что врач мне не нужен. Через несколько минут…

— Я все понимаю, милочка, все понимаю! Меньше всего тебе сейчас хочется встречаться с мужчиной. А у докторов есть отвратительная привычка быть мужчинами… Господи, почему же я сразу о ней не подумала… нас же заходит проведать медсестра Мод Крампет!

— Тетя Мод! — хором прошептали Берти с Фредом.

— Да–да, твоя тетя Мод! — Мисс Трамвелл подняла голову. — Слезай–ка с дерева, Берти Крампет, и беги домой со всех своих подлых ног. Если Мод дома, скажи ей, что она срочно нужна в "Кельях"!

Старушка Тонкие Ножки была самой настоящей ведьмой. А то как бы она узнала, что они с Фредом прячутся на дереве? Любая нормальная старушенция обычно глуха как пень и слепа как плюшевый мишка. Берти неохотно спустился на землю, ободрав колени, и сердито взглянул на мисс Трамвелл сквозь рыжие вихры, падавшие на глаза. Забывчивый ангел, наверное, считает его тряпкой. Берти хотел бы быть худым и высоким, таким, как Фред, а не пухлым веснушчатым коротышкой. А теперь Фред исчез. И все из–за этой глупой старушенции Тонкие Ножки. ' — Беги же, Берти! — Мисс Трамвелл взмахнула руками. — И не вздумай по пути швырять камни в ручей.

И Берти побежал. От обиды он даже не выразил мисс Трамвелл восхищение, что она не только углядела его среди веток, но и вспомнила имя. A ведь в саду его поймала та, другая, старушенция. Она еще предупредила, что сосчитала все яблоки на большом дереве и поэтому всегда заметит, если хотя бы одно пропадет.

— Как вы узнали, что он на дереве? — спросила девушка, когда Берти исчез из виду.

— Милое дитя. — Примула Трамвелл пригладила серебристые кудряшки и поправила пару невидимых шпилек. — Когда доживешь до моих лет и проведешь немало бессонных ночей, вслушиваясь, не поднимается ли по лестнице грабитель, то обнаружишь, что твой слух стал необычайно острым… когда в этом есть необходимость. Поскольку иной раз весьма удобно быть немного глуховатой. Господи, — я опять заболталась; тебе–то какое до этого дело, правда, бедное дитя? Какая ты бледная. Ты можешь идти? Уверена, ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда мы доберемся до "Келий" и выпьем чашку крепкого чая… с капелькой–другой бренди.

* * *

Это точно, подумала Тесса. Хорошая доза бренди — именно то, что мне сейчас требуется. Все может оказаться не так просто, как мы с тобой, Гарри, планировали, где бы ты сейчас ни был. Возможно, это даже будет настоящим испытанием, особенно если Гиацинта окажется такой же сахарно–сладкой, как ее сестрица. Хотя, если дело примет нежелательный оборот, я всегда смогу сделать вид, будто ко мне внезапно вернулась память, и быстренько смотаться. Но, Гарри, надеюсь, что до этого не дойдет! Для меня это очень важно. Мы так хорошо все придумали, так тщательно расписали роли. Хотя репетиции — это совсем не то, что само представление, правда? Ты так на меня накинулся, что я испугалась, Гарри, по–настоящему испугалась…

Наша экономка миссис Фергюсон все мои проказы всегда относила на счет моего происхождения. Не поймите меня превратно: Ферджи имела в виду вовсе не дорогого папу, типичного рассеянного священника с мягким характером. И даже не мою милую рыжеволосую маму, которая обладала жутким вкусом в одежде и потрясающим вкусом по части детских книжек и пирожных, какими мы лакомились в дождливые дни. Ферджи также имела в виду вовсе не то, что я единственный ребенок в семье, а жили мы в Кингс—Рэнсоме, маленькой невзрачной деревушке рядом с Уориком, и не то, что с одиннадцати лет я училась в школе–интернате, так и не подружившись с велосипедом.