Нина Стожкова - Танго со смертью

«Ах, да, она же поздний ребенок, — сообразила Лина, — поэтому выглядит моложе, чем я ожидала. Хотя отец рассказывал, что у нее уже есть собственная дочка от французского мужа, то есть внучка Бармина, кажется ее зовут Надин, значит, по-нашему, Наденька».

— Вера, вы меня простите, если я задам вам бестактный вопрос. — Лина первой решилась заговорить о главном.

— Да спрашивайте, что хотите! — махнула девушка рукой. — Лишь бы это пролило хоть какой-то свет на исчезновение отца. У меня здесь слишком мало времени. Я бросила все — мужа, маленькую дочку, хорошую работу, которую так долго искала в чужой стране, чтобы прилететь в Москву на несколько дней и узнать все подробности о моем отце на месте.

— Боюсь, мои сведения о вашем отце слишком скудные и не очень оптимистичные, — вздохнула Лина, — вряд ли они смогут пролить свет на его местопребывание. — Знаю лишь то, что Иннокентия Бармина перед Новым годом перевели в другое отделение и что за ним приезжала в палату рыжеволосая докторша.

— Мне сообщили, что из вашего отделения отца вскоре выписали, и что его забрала дочь, — медленно проговорила Вера и, не удержавшись, разрыдалась. Теперь перед Линой сидела не самоуверенная европейская дама, а молодая растерянная девушка, потерявшая близкого человека. Носик девушки покраснел, из глаз потоком лились слезы, губы подрагивали, как у ребенка.

Лина подала ей салфетку и на всякий случай спросила:

— Верочка, у вашего отца ведь была дочь от первого брака?

— Вот именно, что «была»! Год назад Лёля скончалась в Женеве. Понимаете, она никак не могла забрать отца из клиники.

И Вера вновь разрыдалась, теперь даже не пытаясь сдерживаться.

Лине стало вдруг ужасно жаль эту молодую растерянную девушку и очень захотелось ей помочь.

— Значит, вы ничего не слышали про рыжеволосую дочь Иннокентия Бармина? Про доктора Марианну Мухину?

— Никогда! — отрезала Верочка. — Никакой неизвестной мне дочери, я уверена, не было и быть не могло. Отец так любил маму, что интрижки на стороне для него просто исключались.

— Мужчины нередко бывают коварными и очень скрытными, — мягко возразила Лина. — У нас в России на федеральных каналах чуть ли не ежедневно всплывают побочные дети разных знаменитостей и богачей.

— Ну и что с того? Даже если у папы с какого-то перепугу объявилась еще одна дочь, зачем ей забирать отца к себе? Хорошо, допустим, она претендует в перспективе на папино наследство. У отца — прекрасная квартира в центре Москвы, которую он когда-то получил в МИДе на нашу семью. Они могли бы вдвоем поселиться в нашей квартире, я-то все равно постоянно живу в Париже. Ну, а потом отец, надеюсь, отважился бы посмотреть мне в глаза и объяснить эту сомнительную мелодраму.

— Вот-вот, «его прекрасная квартира», — тихо отозвалась Лина. — Недвижимость — это то единственное, что еще имеет в наше нестабильное время хоть какую-то ценность. Ну, и еще антиквариат. Да, кстати, вот она, эта старинная медаль с профилем Екатерины II. Вероятно, он хотел передать вам что-то ценное — на случай, если он внезапно уйдет из жизни. Думаю, чтобы имя «Екатерина» напоминала вам о матери.

— Бедный папа! — глаза Веры вновь наполнились слезами. — Похоже, он предчувствовал что-то нехорошее, раз решил отдать эту ценность мне. а не держать при себе. Как бы я хотела, чтобы он был жив! Признаться, я верю в это с каждым днем все меньше.

— Да, меня история с медалью тоже удивила, — согласилась Лина. — Впрочем, если бы Иннокентий Михайлович заметил что-то подозрительное, он вряд ли согласился бы по доброй воле покинуть отделение. В конце концов, он был в нормальном психическом состоянии, так что насильно его перевозить куда-либо никто не имел права. К тому же, если принять во внимание его профессию… Иннокентий Бармин — человек непростой, неглупый и даже, я бы сказала, хитрый. Дипломаты не бывают простачками. Мне кажется, мошенники с ним крупно просчитались. Возможно, они зашли в тупик и теперь не знают, что делать со своей добычей дальше. Мне кажется, они прячут вашего отца и просто ищут подходящий момент, чтобы вернуть его домой.

— А если его убили? — девушка вновь принялась рыдать изо всех сил, так, что ее хорошенький прямой носик стал совершенно малиновым, а большие карие глаза с раскосым разрезом стали похожи на виноградины под дождем.

— Успокойтесь, Верочка, ваш отец не так прост. Почуяв опасность, он бы обязательно оставил нам с вами какие-нибудь особые метки или «зарубки». Ну, как «Мальчик с пальчик» у Братьев Гримм. Не в безвоздушном же пространстве он находился все это время! В общем, нам с вами надо проявить сообразительность, чтобы отыскать хоть какие-то зацепки. Ну, а полиция пускай действует по своему плану. Тем более, что они обычно не торопятся искать пропавших стариков…

Чем энергичнее Лина успокаивала Верочку, тем острее чувствовала уколы совести. Оказывается, заштопанное сердце тоже умеет болеть! Это открытие неожиданно обрадовало Лину. Выходит, она не разучилась чувствовать! Как она вообще могла забыть про Иннокентия Бармина! Он ведь надеялся на нее, когда оставлял книгу и доверял ей медаль! Старик наверняка что-то зашифровав своем послании. Узнать бы только — что именно…

Лина испытала давно забытое волнение и даже почувствовала легкую дрожь в коленках. Так, наверное, дрожит полицейская ищейка, взяв след. В самом деле, пора вернуться к поискам исчезнувшего дипломата. Как раз для Лины пришло время ехать в клинику на консультацию к Омару Омарычу. Только там есть шанс что-нибудь узнать. Лина подумала и решила, что сообщать Башмачкову об этой плановой поездке совершенно не обязательно…

— Здравствуйте, а вы, собственно, к кому? — незнакомая медсестра смотрела на Лину изучающе и не слишком дружелюбно. Хорошенькое личико блондинки со слегка вздернутым носиком излучало настороженность и даже суровость.

— Меня ждет на консультацию Омар Омарович, — Лина широко улыбнулась девушке и уточнила:

— А когда медсестра Татьяна дежурит?

— Уволилась ваша Татьяна, — проворчала медицинская фея в розовом костюме.

— Давно? — оторопела Лина.

— Да буквально три дня назад.

— Странно….Таня — опытная медсестра, давно работала в отделении, врачи были ей довольны, да и пациенты к ней хорошо относились, потому что она добрая и веселая… — Лина размышляла вслух, но ее мысли отчего-то не понравились новой медсестре.

— У нас тут строгие порядки. Говорят, ее уволили за длинный язык. Я не хочу последовать за ней, поэтому отвечать на ваши расспросы не собираюсь.

— За язык? — изумилась Лина. — Какие такие «военные секреты» отделения неотложной хирургии могла разболтать рядовая медсестра?