Кэрол Дуглас - Котнэппинг

— Честер всегда терпеть не мог кого-нибудь. Такая натура. Я не знаю, почему он сделал аборт, он мне не говорил. Но не забывайте, что в те времена врачи для всех, особенно для самих врачей, были чуть ли не святыми, которые лучше знают, что делать. Вот что я вам скажу: у него была натуральная мания величия.

— Помните, вы мне говорили, что семья Джиллхоли утверждала на суде: Мэри Эллен никогда не собиралась делать аборт, это противоречило ее намерениям, ее религиозным убеждениям и, следовательно, было сделано против ее желания.

— Угу. Но родственники впадают в истерику, когда случается что-то такое. Факты были такие: она лежала на операционном столе, и она умерла. Тогда даже вопросов не возникло в том, что Честер Ройял нарушил закон и отвечает за это.

— Минуточку! — Лорна Фенник подалась вперед. — Я поняла, к чему Темпл ведет. Зная Честера так хорошо, как я его знала, видя и ощущая всю глубину его мизогинии [79] Мизогиния (от др. — греч . мῖσος — грязь и γυνή — женщина ) — женоненавистничество. … кто-нибудь вообще задавался вопросом, не мог ли доктор ввести женщину в заблуждение? — Лорна откинула волосы с лица, как будто пытаясь прочистить свои мысли. — Кто-нибудь подумал о том, что он мог положить эту женщину на стол якобы для планового исследования и сделать с ней то, что, как он считал, должно было быть сделано? Мало ли что она хотела этого ребенка вне зависимости от того, сколько детей у нее уже было — Доктор Честер Ройял решил, что у нее их уже слишком много! Он собирался сделать аборт и выдать его за выкидыш. Возможно, он даже намеревался ее стерилизовать, если бы она не истекла кровью. Врачи делали такие вещи. И это было бы очень похоже на Ройяла! Этот человек был просто… маньяком во всем, что касалось женщин.

Авенюр тоже нахмурился:

— А как насчет мужа? Я имею в виду мужа погибшей.

— Он сейчас уже, наверное, и сам в могиле, — предположила сопровождавшая издателя женщина.

— Может быть, дети? — спросил Лэньярд Хантер. Его лицо отражало напряженную работу мысли. — Сколько им сейчас должно быть?

Все посмотрели на Темпл. Та взглянула на сердитую Молина и взялась за факсы.

— Согласно вырезкам из газет, приложенным к делу, которые лейтенант Молина получила сегодня утром, мужа звали Майкл Ксавьер Джиллхоли. Возраст детей был от года у Мэри Клэр до четырнадцати у старшего. Мистер Джаспэр припомнил несколько имен. Хотите сравнить с вырезками, мистер Джаспэр?

— Мэри Клэр, — подтвердил адвокат. — Ужасная трагедия, такая малышка без матери… У них были ирландские имена, старомодные ирландские имена, даже не спрашивайте меня, как они пишутся, и не просите правильно произнести. Там были Лиэм, и Шон, и Иоайн…

— И-о-ай-н? Странное какое-то имя.

— Как-то так оно пишется, что ли. Трудно забыть такое вычурное имечко. В суде его называли, конечно, их всех называли, хотя детей на суд не привели. Йоайн, значит, потом Бриджид и Кэтлин… сколько это будет?

— Шесть.

— Их было больше. Надо же, это как будто имена семи гномов — никогда не вспомнишь все до одного. Мэри Клэр, Бриджид и Кэтлин, Иоайн, Шон и Лиэм, и… Маеви! Точно, и там было еще одно смешное имя… Рори, что ли. Восемь?

— И Кевин, — закончила Темпл. — Девять детей Джиллхоли. Даже малышке Мэри Клэр сейчас сорок один год. Старшим должно быть больше пятидесяти.

Все посмотрели друг на друга, нервно прикидывая возможный возраст.

Лейтенант Молина впервые улыбнулась:

— Итак, кто из Джиллхоли скрывается в ААК? Может, малышка Мэри Клэр работает в ротонде, а Шон — в бригаде обслуживания? — ее лицо снова сделалось суровым. — Это не игра в угадайку. Если вы намерены выдвинуть обвинения, потребуется иметь доказательства.

Темпл обернулась к ней:

— Вы сказали, что ключом к преступлению служит его мотив, и я представила один из возможных. Еще вы говорили, что бессмысленно ждать почти сорок лет, чтобы совершить акт мести. Вчера вечером я попросила вас разыскать любые газетные статьи, касающиеся клана Джиллхоли, за все время, прошедшее с того суда. Одна из заметок, которые вы принесли, очень важна.

Темпл в напряженной тишине вытянула из пачки факсов одну бумажку и опустила свои очки с макушки на переносицу.

— Вот она. “Чикаго Дэйли Ньюс”, датировано пятнадцатым мая сего года. Некролог на Майкла Ксавьера Джиллхоли, семидесяти трех лет. Муж Мэри Эллен умер. Независимо ни от чего, ему не придется узнать, что один из его детей осужден за убийство. Убийца, конечно, не рассчитывал на это. План преступления вынашивался долгие годы, и все должно было пройти без сучка и задоринки. Однако смерть Майкла Джиллхоли именно накануне открытия ярмарки добавила ему решимости. Где лучше спрятаться, чем среди двадцати четырех тысяч участников ААК?

— Ну и тема! — Лэньярд Хантер сверкнул глазами. — Я напишу документальную книгу, как я и хотел, и это будет книга об этом деле! Можете удавиться от зависти, Авенюр: любой издательский дом будет счастлив выпустить историю подлинного преступления, подобную этой. Я не нуждаюсь ни в “Пенниройял Пресс”, ни в “РЧиД”.

— Вот это по-нашему, — сказал Оуэн Тарп. — И, Лэньярд, я выпущу эту историю раньше, чем ты. Тебе для того, чтобы заполучить хорошую идею, требуется, чтобы эта идея стукнула тебя по башке.

— Не отступайте, Лэньярд, это великолепная задумка! — воскликнула Клаудиа Истербрук в полном восторге. — Разве что вы и есть тайный Джиллхоли. Вы никогда не говорили, пользуетесь ли вы псевдонимом.

— Не ваше дело, — отрезал тот невежливо.

— Это хороший вопрос, правда? — Темпл чувствовала себя выжатой. Факсы помялись в ее кулаке — она сжимала их слишком сильно. — Кто этот ребенок, который ни на минуту не забывал о смерти своей матери, ни на минуту не верил, вопреки любым доказательствам, что она могла согласиться на невозможную для себя вещь? Смерть Мэри Эллен украла у этой семьи мать, и даже больше — самоуважение, поскольку общество считало обстоятельства, повлекшие ее смерть, позором.

— Вы, кажется, собрались выступать в роли адвоката убийцы? — заметила Молина.

— В голове убийцы через много лет страданий и планов преступление стало выглядеть актом справедливого возмездия, — Темпл глубоко вздохнула. — Личность убийцы была у нас прямо перед глазами, как плакат с надписью “стет”. Мы просто не знали, под каким углом смотреть.

— Мы? — лейтенант Молина подняла бровь. — Используйте единственное число, пожалуйста.

— Хорошо. Вернемся к детям Джиллхоли. Вам некоторые из их имен ни о чем не говорят? — Долгая пауза, в течение которой Темпл достала еще один плакат, на котором были написаны все имена. — Меня что-то зацепило, еще когда мистер Джаспэр рассказывал мне о них в первый раз, но я не поняла, что именно. Потом до меня дошло. Эти ирландские имена, — обратилась она к Джаспэру. — Они старомодные, как вы сказали. Но в наше время некоторые яппи [80] Яппи — название “высоколобых” американцев, деловых молодых людей с хорошим образованием и достатком. вернулись к традициям и называют своих детей старинными именами типа Шон. Все знают, что это имя произносится как “Шон”, хотя пишется как “Sean”, и мы не произносим “Сиэн” вместо “Шон”.