Дарья Калинина - Пикник на Лысой горе

В столовой еще никого не было, и Наташа отругала себя за спешку. Могла бы спокойно успеть разглядеть свой трофей. Но внезапно ее внимание привлек шум.

Это было где-то в отведенной для прислуги части дома. Потихоньку собрались остальные. Инна примчалась одной из последних. В ответ на безмолвный вопрос Наташи она отрицательно покачала головой. Наташа в ответ улыбнулась, пользуясь тем, что тетки Ингриды с мужем еще не было за столом.

После ужина, который был подан на семейном фарфоре, но состоял всего лишь из остатков обеденного супа и сандвичей с ветчиной и копченым угрем, сестры поспешили уединиться в библиотеке.

— Зачем мы тут? — спросила у сестры Инна. — У тебя было такое лицо за ужином, ты что-то нашла?

— Нашла, — кивнула Наташа. — Только не знаю пока что.

И она достала из кармана спичечный коробок.

— Спички! — разочарованно воскликнула Инна. — И это все, что ты нашла?

— Нет, не все, — сказала Наташа, вытаскивая из коробка обрывок бумажного листа. — Смотри, только осторожно.

Сестры направили на клочок настольную лампу.

— Похоже на копию какого-то документа, — сказала Инна. — Вот тут какие-то буквы. Вроде бы: «Выдано 12 отд…» — дальше неразборчиво. Бумага хоть и цела, но слов не разобрать.

— Тут у дедушки было оборудовано специальное устройство, с помощью которого он читал свои миниатюры, их у него целое собрание. Это нечто вроде закрепленной в подставке с сильной подсветкой лупы.

Может быть, там попробовать?

И сестры подошли к гениальному устройству покойного Роланда Владимировича. В том, что оно гениально, сестры убедились очень быстро. Им удалось разобрать солидную часть обгоревшего документа.

И стало совершенно ясно, что перед ними лежит чья-то метрика или свидетельство о рождении. Но, как ни старались сестры, под каким углом ни поворачивали они лупу, сколько ни увеличивали мощность лампы, прочесть имя и фамилию новорожденного им не удалось. Имена его родителей также были безвозвратно утрачены в огне.

— Надо же — расстроилась Наташа. — Самое важное мы и не узнали. Ну скажи, какая нам польза от того, что ребенок родился в тысяча девятьсот пятьдесят каком-то году.

— По крайней мере мы знаем приблизительный возраст, — сказала Инна. — И знаем, что это была девочка. А так как пепел ты нашла в комнате Ингриды, значит, она и была тем самым ребенком. Сколько лет Ингриде?

— Сейчас, погоди, — принялась вспоминать что-то Наташа. — Дюше уже тридцать исполнилось в этом, верней, в прошлом году. А Ингрида сказала, что родила его, когда ей было всего двадцать. Значит, сама она родилась в пятьдесят втором году.

— И родилась она в Латвии? — спросила Инна.

— Да, еще в городке с таким смешным названием Мадона. Я почему и запомнила, что похоже на Мадонну — Городок маленький?

— Крохотный, — подтвердила Наташа.

— Это хорошо. Значит, у нас есть надежда, что копию этой сгоревшей метрики нам удастся получить легко. К тому же если Арвид получал свою копию метрики Ингриды там же, то его быстро вспомнят. Не каждый день в архиве тамошнего загса появляются симпатичные молодые детективы из самой столицы.

— А зачем нам копия свидетельства о рождении Ингриды? — спросила Наташа.

— Пока не знаю, — честно ответила Инна. — Но раз Арвиду она показалась нужной, значит, и нам нужна. Вероятно, дело в ее родителях. Посмотрим.

Внезапно до слуха сестер донесся шум приближающихся шагов. Кто-то направлялся в библиотеку. Инна торопливо погасила лампу, зная, что двери тут сделаны добротно и в коридоре свет был не виден. А Наташа шмыгнула под огромное кресло, прикрытое большим пледом. Инна заметалась в поисках укрытия. Зачем она прячется, она толком не понимала. Но инстинкт сработал быстрей мысли. Инна спряталась за тяжелую плюшевую портьеру. Сделала она это вовремя, потому что открылась дверь и в библиотеку вошел мужчина.

О том, что это был именно мужчина, Инна могла судить по аромату табака и характерному мужскому покашливанию. Минуту спустя в коридоре зацокали женские туфельки, и по библиотеке разнесся аромат дорогих пряных духов. Инна едва не закашлялась от их запаха.

— Ты уже тут? — раздался женский голос, и затем послышались звуки поцелуев. — Как я соскучилась.

Сейчас прижмусь к тебе всем телом и почувствую, что ты все еще мой, и только мой.

— Осторожно, рука, — предупредил девушку мужчина.

— До сих пор болит? — участливо спросила девушка.

Инна удивленно приподняла брови. Оказывается, Алексей вовсю изменяет своей Ингриде. Больная рука ему не помеха. И интересно, с кем он предается разврату? Инне был незнаком голос женщины. Инна подавила в себе желание выглянуть из-за портьеры.

— Детка, — раздался нерешительный голос Алексея, — тебе не кажется, что мы здорово рискуем, находясь здесь вдвоем. Вдруг моя жена или…

— Или мой Дюша? — подхватила девушка. — Не бойся.

Итак, страстная подруга Алексея оказалась не кем иным, как невестой его племянника. Очень интересно. А голос у нее был какой-то другой. И что же нашла девушка в этом пожилом уже мужчине, чего не было в красавце Дюше? Впрочем, Инна догадывалась, что.

— Не бойся! — повторила Сильви. — Дюше сейчас не до нас. Он вовсю мирится с Эдгаром. Теперь, когда ваш дедушка умер, ему нет нужды изображать из себя примерного мальчика и любящего жениха.

— И зная это, ты все равно согласна на брак с Дюшей? — с недоумением спросил у нее Алексей. — Ты хорошо подумала?

— Тысячу раз, — заверила его Сильви. — Все складывается не так уж плохо. Дюша — именно такой муж, какой мне нужен. У него полно денег, и он не будет слишком жадничать. А что до его увлечений, так на этот случай у меня есть ты, Леша. Ты ведь у меня есть?

— Конечно, есть, — промямлил Алексей без всякого энтузиазма. — Но ты подумала, что будет, когда Дюша узнает правду про тебя? Он разведется с тобой.

Это я тебе обещаю.

— Ну и пусть! — вздохнула Сильви. — Все равно при разводе ему придется раскошелиться, если он не хочет, чтобы его увлечения молодыми мальчиками стали всеобщим достоянием. Или ты думаешь, что я пошла на это дело, не имея на руках никаких козырей? Тогда ты плохо меня знаешь, Алексей. В потайном местечке у меня припрятано с десяток фотографий, где Дюша в обществе своего приятеля, а на некоторых снимках и приятелей, увлеченно предается самому настоящему разврату. Ни одна лаборатория в мире не докажет, что это монтаж. И знаешь почему?

Да потому, что фотографии самые что ни на есть подлинные. Я всегда играю честно. Тебе это должно быть известно не хуже меня. Фотографии у меня всегда подлинные.

— Да уж, — совсем печально промямлил Алексей. — А что будет со мной?

— Не волнуйся, ты будешь свободен от своих обязательств передо мной в тот день, когда мы обвенчаемся с Дюшей. Пойми, я иду на брак с Дюшей не только ради его денег. Я хочу быть рядом с тобой. И чем дольше нам с тобой удастся водить Дюшу за нос, тем лучше. Сомневаюсь, что Дюша будет рад узнать, что ты — его родной дядя — помог мне обвести его вокруг пальца.