Дарья Калинина - Кража с обломом

Так я размышляла, направляясь к себе в купе.

Провожания удалось избежать, поскольку я повернулась к Юрке той стороной лица, куда Мариша не поленилась приклеить две волосатые родинки, поэтому он быстро отлип.

— Ну, скажу я тебе! Такого и в страшном сне не увидишь! — воскликнула я, врываясь в купе и совсем позабыв, что мы едем не одни.

— Ш-ш! — возмущенно зашипела Мариша. — Разбудишь!

Я огляделась по сторонам. Оба наши попутчика мирно дремали на сиденьях, но после моего появления зашевелились. Первым открыл глаза сержант и, увидев меня, почему-то дернулся всем телом. Старичок повел себя иначе, то есть сначала он тоже вздрогнул, но потом, углядев у меня четыре бутылки с благословенным напитком и закуску к ним, изменился в лице и гостеприимно пригласил меня оставаться.

— Ах, нет! — прощебетала я. — Я забежала только на минуточку проведать подружку.

Старичок деликатно закрыл глаза на нашу, учитывая разницу в возрасте, несколько странную дружбу и настойчиво рекомендовал мне остаться. Немного покочевряжившись, я осталась, к большому неудовольствию милиционера. Его со мной не смогло примирить ни пиво, ни копченая колбаска. Можно было, конечно, пойти и переодеться, но, честно говоря, остаться без камуфляжа и подвергать себя риску быть узнанной только для того, чтобы порадовать какого-то постороннего субъекта, мне не хотелось. Поэтому до Питера я доехала в парике и полотенцах. Мне было душно и жарко, но зато я была за себя относительно спокойна и к тому же не ограничена, в противоположность Марише, в передвижениях по поезду. Если они меня сразу не узнали, то и впредь максимум, что мне грозит, это их убедительная просьба держаться от них подальше.

Вопреки моим надеждам, пиво нисколько не утихомирило старичка. Допив его, он продолжил свои скитания по вагону. Сержант тоже вышел перекурить, и мы с Маришей остались наедине.

— Ты форменная идиотка! — поставила я ее в известность, как только дверь за нашим сержантом с грохотом захлопнулась.

— Почему? — страшно удивилась Мариша.

И она еще спрашивает!

— Что на этот раз? — быстро поправилась Мариша.

— А то, что из-за твоей проклятой мании величия мы попали в нехорошую историю. И теперь на нас будет открыта самая настоящая охота.

— Мания величия? О чем ты?

— О том, что если бы ты не воображала себя настолько неотразимой, что каждый мужик, с которым ты когда-либо мельком виделась, запоминает тебя на всю жизнь, то все было бы в порядке. Мишкины бандиты даже и не вспоминали про тебя, а стало быть, не рассматривали как возможную укрывательницу сокровищ. Трупы в твоей квартире не их рук дело.

— Постой, откуда ты это знаешь?

— От Жорика! — рявкнула я, запихивая одновременно огромный кусок булки в рот и, естественно, давясь им.

Поэтому дальнейшие мои пояснения потонули в кашле и хрипах. Не знаю, что там Мариша поняла, о чем догадалась, только после окончания приступа я обнаружила Маришу в страшном гневе.

— Какие мерзавцы! — воскликнула она. — Так мерзко врать! Ни за что не поверю, что они действительно про меня не помнили. Они, наверное, раскусили тебя и специально говорили обо мне всякие гадости.

Я вытаращилась на нее, потом усилием воли взяла себя в руки и совершенно спокойно сказала:

— Ничего подобного.

К счастью, Мариша долго злиться не умела, поэтому быстро отошла и принялась обмозговывать новости, которые мне удалось узнать.

— Что же получается, что мы даром потратили время в Москве? Ключи от моей квартиры у Мишки пропали, и он не помнит, когда и где. Значит, помочь нам он не мог и тогда, как не может и сейчас.

А значит, и ездить к нему не стоило.

— Но зато мы убедились, что это не он и не его друзья-бандиты, потому что они слишком заняты своими брильянтами. Потом мы познакомились с чудесными людьми, а одно это многого стоит, — попыталась я ее утешить, но у меня это что-то плохо получилось. Мариша надулась и скептически уточнила:

— Ты чудесными людьми доктора с Иннокентием называешь? Что касается меня, глаза бы мои их больше не видели.

— Ты не права, доктор поправится и поможет Мишке вспомнить, куда он дел камешки и заодно, кому отдал твои ключи, — умиротворяюще заметила я.

— Только в том случае, если Мишка их сам отдавал, — не желала утешаться Мариша.

— Ты не представляешь, какие вещи может творить наше подсознание, — с удачно симулированной уверенностью в голосе заявила я ей.

На это утверждение Мариша клюнула. Все, что касается подсознания и компьютеров, вызывает у нее такой почтительный трепет, что она совсем теряет голову и ей можно внушить все, что угодно. Она с радостью поверит любой небылице и еще будет потом всем ее пересказывать.

— Нам надо решить, куда мы пойдем в Питере в первую очередь после того, как проследим за нашими бандитами, — предложила Мариша, немного придя в себя после урона, причиненного ее самолюбию.

— Можно ко мне домой, — вызвалась я и поспешно пояснила:

— Чтобы тебе не было страшно ждать слесаря. Мало ли кто под его видом может заявиться?

— Какого слесаря? — ошеломленно спросила Мариша. — Я слесаря не вызывала.

— Это дело пяти минут, — бодро заверила я ее. — Зайдем в твою жилищную контору, там нам за бутылку мигом приищут специалиста, который еще за одну бутылку поменяет тебе замки. И спи спокойно, дорогая подруга. Конечно, хорошо было бы и дверь железную поставить, но это уж слесарь не сумеет за пару часов сварганить, а больше у меня времени, извини, нет. Мне надо со своей личной жизнью разбираться, а то чувствую, она у меня из-за нашей отлучки может внезапно прерваться.

Тут пожаловал наш бравый сержант, который услышал последние мои слова, и на его лице отразилось явное недоумение. Разговор пришлось прекратить и отделываться лишь самыми общими фразами.

На перроне нам нужно было развивать бешеную активность, чтобы не упустить из виду Жорика с длинным. Мариша заблаговременно напялила на себя огромные темные очки и немыслимый фиолетовый парик, как я ее ни убеждала, что делать этого не стоит.

Зато теперь ее внешность вполне соответствовала моей, и я не так привлекала к себе внимание. Оно равномерно делилось между мной и Маришей.

— Не упусти их из виду, — требовала Мариша, отстававшая от меня из-за того, что сумка с Диной цеплялась за все подходящие для этого предметы, а Дина истошно вопила, требуя свободы и еды.

Я и так старалась, как могла. Наши приятели промчались, словно два рысака в забеге, через здание вокзала, миновали голову Петра и выскочили на площадь Восстания. Но и тут они тоже не остановились, чтобы передохнуть, обсудить дальнейшие планы, покурить, в конце концов! Ничего подобного. Они, не оглядываясь (за что я не могла не быть им благодарна), помчались к перекрестку Литовского и Невского. Мы с Маришей в это время все еще метались по другой стороне улицы.