Дарья Калинина - Кража с обломом

— Да скажешь ты, заходили к тебе эти бабы или нет? — потеряв терпение, рявкнул Жорик, что было ошибкой с его стороны.

Дядечка сердито засопел и возмутился:

— По-моему, мы с вами на брудершафт не пили, поэтому нечего мне тыкать. А женщин я у себя принципиально не принимаю, потому что от них сплошные хлопоты и сплетни!

С этими словами, произнесенными с громкостью достаточной, чтобы они дошли до слуха милейшей Марьи Семеновны, он захлопнул перед носом визитеров свою дверь.

— Ну как я их? — очень гордый, осведомился он.

Мы заверили, что он был неподражаем, и после этого рискнули выбраться из-под стола.

— Действительно, неприятные люди, — заявил дядечка, заваривая для нас чай. — Вам повезло, что удалось ускользнуть от них.

Мы с Маришей охотно закивали головами в знак согласия. Милый, милый дядечка! К сожалению, дальше наш спаситель повел себя не столь галантно и даже проявил бестактность и въедливость, то есть качества, на мой взгляд, достойные всяческого порицания.

— А что это они твердили про какую-то вещь, которую вы у них якобы умыкнули? — спросил он, отрываясь от заваривания чая. — Они врали?

Мариша тяжело вздохнула, посмотрела на меня и извлекла из кармана смятый листок бумаги.

— Вот! — голосом, полным раскаяния, которое было столь хорошо сымитировано, что даже я поверила в него, сказала она.

Дядечка с опаской взял листок, поправил очки и обрадованно воскликнул:

— Это же наши адреса! И Виктора адрес тоже тут имеется. Так эту вещь разыскивали те двое?

— Именно, — подтвердила Мариша.

— Тогда можете вернуть эту бумажку тем мерзавцам, если они еще там, или отдайте ее Марье Семеновне, чтобы она вклеила ее обратно в журнал.

Пользы вам от нее никакой, — внезапно потеряв интерес и к нам, и к бумажке, произнес дядечка, возвращаясь к прерванной чайной церемонии.

— Почему? — в один голос воскликнули мы с Маришей.

— Потому что такого адреса в природе не существует. Он у нас великий шутник, правда, шутки у него всегда весьма сомнительного свойства. А дать вместо своего телефона чей-нибудь еще — это одна из его излюбленных шуток.

— Так это не его адрес и не его телефон? — повторила Мариша для того, чтобы окончательно увериться в своем поражении.

И носит же земля таких придурков, как этот скульптор!

— Совершенно верно, — подтвердил дядечка, не его. Садитесь пить чай. А я верну этот листок нашей вахтерше. Скажу, что нашел на полу.

Вернулся он очень скоро и снова начал раздуваться от гордости.

— Все получилось даже лучше, чем я предполагал. Когда я подошел, ваши двое все еще крутились возле Марьи Семеновны. Я и говорю: «Посмотрите, Марья Семеновна, какую интересную бумажку я нашел на полу. Не кажется ли вам, что она очень похожа на страничку из вашего журнала? Только непонятно, как же она могла оказаться на полу в коридоре?» Что тут стало с вашими знакомыми! Кругленький прямо затрясся от волнения, а высокий и говорит:

«Позвольте мне взглянуть». Выхватывает бумажку у меня из рук, и в тот же миг они оба стремительно срываются с места и пускаются в бегство, даже не попрощавшись.

Данный факт, кажется, всерьез расстроил нашего дядечку, и он надолго погрузился в обдумывание причин катастрофического сокращения количества вежливых людей в нашем обществе.

— Как же нам теперь найти этого скульптора? — простонала Мариша. — Он нам так нужен, а ждать, пока он вернется из отпуска, у нас нет времени.

— По какому поводу плач? — внезапно вынырнул из своей задумчивости наш дядечка.

Мы ему объяснили.

— Ах, это! — небрежно отмахнулся он. — Разве я вам не сказал, что взял у нашей милейшей Марьи Семеновны адрес Виктора, якобы для себя? Вот он.

С этими словами он протянул нам листок белой бумаги, на котором четким почерком было записано:

Всеволожск, Дачная ул., 5.

— Когда Витя вдоволь потешился своей шуткой и тем, что желающие до него дозвониться все время попадают на кладбище, не в прямом смысле, конечно, он раскрыл обман Марье Семеновне, — принялся объяснять наш дядечка. — Она, ясное дело, повозмущалась немного, но пачкать и исправлять в журнале ничего не стала, а записала его настоящие координаты у себя на последней странице блокнота.

На самом деле у него есть квартира, а стало быть, и адрес, в самом Питере, но летом он ее сдает, если находятся желающие. В этом году он мне хвастался, что нашел какую-то ненормальную пару, которой его жилье настолько пришлось по душе, что они сняли ее на целых четыре месяца и заплатили за все вперед.

По этому поводу он на три недели уходил в отпуск еще в начале лета, поэтому думаю, что не врал насчет квартирантов. Из отпуска он вернулся, а чуть больше недели назад снова отправился отдыхать и к тому же сказал, чтобы мы его раньше сентября и не ждали.

Такого с ним прежде никогда не случалось. Если он вам так нужен, то ищите его на даче. А вашим знакомым Марья Семеновна этот адрес не дала, совершенно про него забыла, да к тому же была удручена потерей целого журнального листа. Остальные-то телефоны и адреса на нем были правильные.

Получив информацию, мы с Маришей резво вскочили и бросились вон, ничуть не хуже Жорика с Юркой. О том, что мы забыли попрощаться с дядечкой, мы вспомнили только на улице.

— Жалко человека, — сказала Мариша. — Теперь он на всю жизнь останется при своем убеждении, что новое поколение сплошь состоит из хамов и людей совершенно невоспитанных.

— Надо же было когда-нибудь раскрыть ему глаза, — пробормотала я равнодушно.

Меня Маришины терзания не трогали, так как я внешне скорее относилась к поколению ровесников нашего дядечки и могла быть совершенно уверена в том, что лично мне опозорить молодое поколение в глазах оного не удалось бы, какой бы фортель я ни выкинула для достижения этой цели.

— Поедем на дачу? — спросила Мариша.

— Хватит с меня дач на сегодня, — сперва решительно отказалась я, а потом подумала: «С дачи день начался, так пускай дачей и закончится» — и согласилась.

Таким образом, мы вернулись к Московскому вокзалу, сели на метро и доехали до площади Ленина, на которой располагался Финляндский вокзал.

Если кому-то вдруг захотелось, чтобы мы отправились во Всеволожск с Московского вокзала, то вынуждена его разочаровать, оттуда в лучшем случае мы бы доехали до Пупышева, где у половины Питера садоводства, но это ведь не повод, чтобы мотаться туда без приглашения.

Электричка до Ладожского озера отходила от платформы Финляндского вокзала только через двадцать минут. И интервал, с которым они начинали ходить после восьми вечера, заставил меня усомниться, что я так уж правильно передумала насчет дачи в вечернее время.

— Подумаешь! — сказала в ответ на мои терзания Мариша. — До Всеволожска идут и те, на которых написано «Невская Дубровка».