Дарья Калинина - Преступление по нотам

Валентина Петровна не спала. И она с радостью встретила Сашу.

— А мне тоже нужно с тобою кое-чем поделиться. Я даже не знаю, как относиться к той информации, которой я разжилась.

— Давайте, сначала вы расскажете. А потом я. Вы же все-таки старше.

Саша испугался, что Валентина Петровна вновь вздумает обижаться. Но она была слишком взволнованна, чтобы зацикливаться на мелочах.

— Так вот, прихожу я сегодня к Ольге Ульриховне — нашему завхозу…

Мысль о том, чтобы зайти к милой и любезной даме и попить у нее чайку, возникла в голове у Валентины Петровны как-то сама собой. То есть это ей показалось, что сама собой, на самом же деле ее мозг напряженно работал над случившимися убийствами, и пункт с контрабасом показался ему каким-то шатким. И теперь подсознание требовало от Валентины Петровны обратиться к последней инстанции, которая видела, куда делся футляр для контрабаса.

Внешне все выглядело мило и безобидно. Просто две пожилые дамы мирно пьют чай и беседуют.

— А ведь знаете, — прихлебывая из белоснежной чашки с золотым ободком обжигающе горячую, другой она не признавала, жидкость, сказала завхоз, — с этим футляром от контрабаса произошла занятная история. Пылился он у меня на складе много лет подряд, никому он не был нужен, я уже и думать про него забыла. Стоит себе в углу и стоит. Хотя, конечно, если разобраться, не такая уж это удобная для хранения вещь, места занимает много. Вот взять, к примеру, арфу или арфу в футляре. Тоже целый угол занимает. Но для арф, как вы знаете, у нас целый класс выделен. А этот футляр стоял у меня и страшно мне мешал.

— Я знаю, дорогая.

Валентина Петровна пила чай по старинке, из блюдечка, дула на него, горячую жидкость она не любила. А лакомилась она домашним вареньем из грецкого ореха. В качестве презента баночку варенья ей привезла мама одной ученицы, родом из Еревана — столицы Армении.

Нельзя сказать, чтобы варенье привело Валентину Петровну в такой уж восторг. Оно было темного цвета, пахло йодом и к тому же имело специфический привкус, который она назвать приятным никак не могла. Но презент был редким, тут ничего не скажешь. И Валентина Петровна изо всех сил расхваливала его перед Ольгой Ульриховной.

Та на уловку не поддавалась, закусывала чай шоколадом с тертой карамелью и поглядывала на Валентину Петровну свысока. Шоколад был привезен из Стокгольма, а он, как известно, является столицей одного из последних в Европе королевств.

— Так я и говорю, работаю я у себя спокойно на складе, как вдруг приходит ко мне наш Ричард Александрович. И пришел-то по какому-то другому вопросу, но увидел за моей спиной футляр контрабаса и внезапно им заинтересовался.

Валентина Петровна тоже заинтересовалась. Придвинулась ближе. И даже взяла кусочек шоколада из накрошенной плитки. М-м-м… Жуется куда легче, чем орехи из варенья, которые больше похожи на твердые шарики для настольного тенниса. А тут карамель легко крошится на зубах и совсем не вязнет на них.

Задумавшись о вкусовых ощущениях, Валентина Петровна прослушала, с каким вопросом Ричард Александрович пришел к завхозу.

Очнулась она, когда Ольга Ульриховна произнесла:

— И велел мне Ричард Александрович списать этот футляр к такой-то бабушке.

— Что?

— Ну да. Футляр ему зачем-то приглянулся. Захотел он его взять для своих нужд.

— А вы?

— Ну, а что я? Все равно этот футляр пылился у нас без всякой надобности. А так он пользу бы кому-нибудь принес. Я сразу же занялась этим вопросом. И уже на другой день списала футляр для Ричарда Александровича.

— Почему же вы сказали, что футляр взял Максим Сергеевич?

— Так он его и взял.

— Но вы говорите, что Ричард Александрович хотел его взять.

— Хотел. Заставил меня списать. А потом приходит и спрашивает: списали? Я ему говорю: так точно. А он хмурится — оказывается, не надо было, поспешили. Оказывается, не для себя брал, для какой-то знакомой, а та уже новый себе приобрела. Не нужен футляр Ричарду Александровичу стал. Да еще после того, как я с футляра пыль вытерла, стало видно, какой он потертый да поцарапанный. Ричард Александрович брезгливо так его осмотрел, поморщился: мол, нет, такой я бы все равно не взял. Я и спрашиваю: что же делать теперь? Он плечами пожал и говорит, отдайте кому-нибудь, кто захочет. А нет, так выбросьте на свалку — и делу конец.

— Вот оно что. И не взял?

— Нет. А тут как раз ко мне Максим Сергеевич заходит. Я ему этот футляр и предложила. И так удачно получилось, что он сразу же согласился его у меня взять. Избавил от докуки. Хороший он все-таки человек, наш Максим Сергеевич, правда?

Но Валентина Петровна не отвечала. Она думала.

— А кто-нибудь из посторонних при этом присутствовал?

— Когда Максим согласился футляр взять? Нет. Мы с ним вдвоем были.

— А когда вы с Ричардом разговаривали?

— Да. Были еще какие-то люди.

— И кто?

— Кто…

Завхоз задумалась.

— Кто же? Кто? — бормотала она. — Ведь были люди, я это точно помню. А! Агния Захаровна как раз и была!

— Агния Захаровна?! А еще кто? Ольга Ульриховна, дорогая, вспоминайте! Вы сказали, что у вас были люди. Значит, кроме Агнии был кто-то еще!

Но сколько ни старалась завхоз, сколько чаю в себя ни влила, память к ней так и не вернулась. Помнила она лишь то, что стоял кто-то в уголочке — тихо и незаметно. И этот кто-то, а также Агния Захаровна должны были слышать весь разговор про футляр от контрабаса.

Насколько важной может оказаться эта информация, Валентина Петровна и сама толком не понимала. И поэтому сейчас очень хотела обсудить все с Сашей. А он и сам не знал, как ему реагировать.

С одной стороны, получалось, что футляр вроде как и мог оказаться у Ричарда Александровича. А значит, Ричард и впрямь мог оказаться тем метким стрелком на крыше. Комплекция и состояние здоровья ему запросто позволяли им стать. Но, с другой стороны, вроде как Ричард Александрович отказался от футляра.

— Может, он это специально разыграл, чтобы все думали, что футляр не у него?

— Но тогда он бы это при свидетелях сделал. А Ольга Ульриховна говорит, что Ричард Александрович один был, когда отказывался. Вот когда брал, были у нее какие-то люди.

— Может, он Максима Сергеевича подговорил, чтобы тот этот футляр как бы себе взял, а потом Ричарду Александровичу передал?

— Это могло быть.

— А как бы мне с Максимом вашим Сергеевичем познакомиться поближе?

— Это нетрудно сделать. Я ему как раз сегодня звонила, ему уже гораздо лучше. Если хочешь, съездим к нему завтра.

— А сегодня никак нельзя?

— Сегодня уже поздно, — усомнилась Валентина Петровна. — Ты на часы-то смотрел? Первый час ночи.

— Тогда завтра. Но только прямо с утра!