Дарья Калинина - Преступление по нотам

— Буквально полчаса назад позвонили. Агния Захаровна из своего дома утром выходила — и бац! Снова выстрел! С крыши!

— Снова преступник был в комбинезоне?

— На этот раз киллера никто даже не видел, но я уверена, что это тот самый, вчерашний!

Валентина Петровна почему-то тоже сразу так подумала. Почему?

Во-первых, у них никогда прежде не случалось ничего подобного, а тут вдруг один раз случилось, а теперь еще раз.

Факт, преступник был один и тот же персонаж. И он по какой-то причине взялся отстреливать сотрудников и посетителей их центра.

— Ох, как страшно, Валентина Петровна. Что же такое делается? Это же получается, что мы с вами тоже под прицелом у этого душегуба!

— Да почему же?

— Уже двух человек убил!

— Говорят, Стукалин был не в меру любопытен и разрушил много судеб. Его многие ненавидели. Ну, а что касается Агнии Захаровны…

Но тут Валентина Петровна прикусила язык.

Нет, нельзя плохо говорить про покойницу. Хотя как там утверждает пословица? Про мертвых либо только хорошее, либо правду! А как быть, если, по правде, Агния Захаровна давно заслуживала чего-то подобного?

Нет, смерти ей Валентина Петровна не желала, но все-таки иногда мелькала у нее мысль, что если бы Агния Захаровна перестала появляться у них на работе, то жизнь всего коллектива в общем и в целом сделалась бы куда легче и приятней.

Агния Захаровна была из породы тех людей, кто все время сует свой длинный любопытный нос в чужие дела. К своим пятидесяти пяти годам научилась она это делать просто виртуозно.

Природа не обделила Агнию Захаровну умом, так что выводы она подчас делала, поражающие своей точностью.

— Я вам вот что еще скажу, — таинственно понизила голос Галина, — вчера после убийства Агния странно себя вела.

— Как это?

— Взволнованна была.

— Все мы были на нервах.

— Нет, не так. Она была… приятно взволнованна.

— Приятно?

Валентина Петровна без лишних объяснений поняла, что пытается донести до нее Галина.

Любимым делом Агнии Захаровны было отравлять жизнь своим коллегам. Если день проходил, а она никому из своих врагов не сделала какой-нибудь гадости, то день ею считался прожитым впустую.

Смысл ее жизни заключался в том, чтобы накопать про кого-нибудь какую-нибудь гадость, а потом использовать ее для того, чтобы испортить человеку жизнь. И когда Агния Захаровна шла по следу очередного скандала, то ее состояние можно было бы охарактеризовать именно такими словами — «приятно взволнованна».

— Значит, Агния что-то узнала?

Галина кивнула и прошептала:

— И я уверена, что это связано с тем первым убийством! Агния Захаровна вчера вечером очень долго в центре задержалась. Уже все ушли, а она все не уходила и не уходила. Я к ней поднялась, постучала, а она не отвечает. Зашла — нет ее. Только на столе бумажки какие-то лежат. И на каждой — ноты.

— Ноты? Ну и что ноты?

— Так не простые, а от руки написанные!

Это было уже несколько странно, но, в принципе, тоже ничего необычного. Конечно, зачем преподавательнице вокала понадобилось писать от руки нотные партии, было не совсем понятно.

— Может, кому-то из детей партитуру писала?

— А принтер ей на что? Специально для этих целей у нее в комнате собственный принтер имеется.

Своим принтером Агния Захаровна никому и ни под каким видом не позволяла пользоваться. Это был еще один ее способ выводить коллег из себя. Какой бы острой ни была нужда у ее коллег, им приходилось бежать на третий этаж в библиотеку.

— И не в тетрадке чьей-нибудь она писала, а так просто, на листках.

— Мне кажется, ты придаешь слишком большое значение пустякам.

— Я и сама бы подумала, что это пустяки. Только Агния так не думала. Я пока ноты эти разглядывала, она вернулась. И ну на меня кричать! Прямо разозлилась страшно! А потом ноты эти схватила, словно это невесть какое сокровище. И на меня так люто взглянула, что я прямо похолодела. Все, думаю, следующая жертва — я! Не миновать мне скандала и увольнения.

— Что ты, Галиночка! Разве же можно тебя в чем-то упрекнуть?

— Уж Агния Захаровна нашла бы, к чему придраться.

— Но теперь она мертва и навредить больше тебе не сможет.

Валентина Петровна ляпнула и испугалась.

Все-таки проговорилась! Высказала тайные свои мысли. Но Галина по рассеянности снова не обратила никакого внимания.

— А еще когда Агния Захаровна все-таки собралась уходить, то не одна она ушла. Ее тот мальчик с камерой встречал.

— Какой мальчик? — удивилась Валентина Петровна.

По складу своего характера никаких мальчиков возле Агнии Захаровны и в молодости-то не водилось. Что уж говорить про теперь. Жила она тоже одна. Ни сына, ни племянников — никого.

— Не знаю, как того мальчика зовут. Ну, это коллега убитого журналиста. Когда Стукалин упал, этот мальчик вокруг него с камерой суетился.

— Ты имеешь в виду оператора съемочной группы?

— Его самого.

Валентина Петровна удивилась еще сильней.

— И что ему тут вчера понадобилось? Он что, не уезжал?

— Как не уезжал! Уезжал, наверное. Убийство около часу дня случилось. Зачем бы ему столько времени тут сидеть? Только когда Агния Захаровна из центра выходила, было около восьми вечера. И мальчик этот ее встречал.

— Ты не ошиблась? Это точно был он?

— Он самый! И Агния Захаровна потому так долго вчера вечером и не уходила, что кавалера своего ждала. Как только он приехал, так она сразу же собралась и на улицу выскочила.

— Они были знакомы?

— Агния Захаровна его знала. А вот он ее — вряд ли. Потому что когда она на крыльцо вышла, он на нее посмотрел, но никак не отреагировал. И лишь после того, как Агния Захаровна ему рукой помахала и окликнула его «Толик», тогда он к ней подошел, и они вместе ушли.

— А как они вели себя? Дружелюбно?

— Вполне. Казались очень оживленными и увлеченными. Пока шли к переходу, все разговаривали о чем-то. И дальше, сколько я могла их видеть, они пошли вдоль по улице вдвоем.

— Ты уже рассказывала об этом полиции?

— Нет. Думаете, они снова к нам приедут? Убийство Агнии Захаровны возле ее дома случилось. Что полиции у нас тут делать?

Вероятно, Галина была права. И все же Валентине Петровне показалась важной эта информация.

Может, и следователя она тоже заинтересует?

Валентина Петровна порылась у себя в столе, нашла визитку с номером телефона следователя Печенкина и позвонила ему.

Увы, номер оказался не самого Печенкина, а всего лишь дежурного, которому Валентина Петровна постеснялась выкладывать свои умозаключения. Они внезапно показались ей слишком жалкими и несолидными, чтобы тревожить ими следователя.

Но с кем-то поделиться новостями ей все же хотелось. И она позвонила Саше.